Жаркая ночь
Шрифт:
– Да брось ты, Рик. Мы оба знаем, почему ты ко мне приехал. Заело, что она обратилась за помощью ко мне, а не к тебе. – Голос Декера звучал насмешливо. – Впрочем, я ее не виню. Она умная женщина.
Рик сунул руки в карманы еще глубже.
– Энни сама в состоянии о себе позаботиться. Ни ты, ни я ей не нужны, так что не строй из себя героя.
– Послушай, я ничего плохого не сделал. Она попросила о помощи, в моих силах было эту помощь оказать, что я и сделал. Ты слишком близко все принимаешь к сердцу.
– Может быть, – ровным
В комнате воцарилась гробовая тишина. Наконец Декер рассмеялся:
– Решил подбить к ней клинья?
Повернувшись, Рик направился к двери. Он уже сказал все, что собирался.
– Она хорошенькая, – не отставал Декер. – У тебя всегда был хороший вкус, хотя ты никогда не умел рассуждать здраво. Что ты можешь предложить такой умной и красивой женщине? Запах коровьего дерьма и годы тяжелого труда, в результате которого лицо ее избороздят морщины, а руки покроются трещинами?
Рик остановился и взглянул на свою руку, которой взялся за ручку двери. Руку не парня, а зрелого мужчины, загрубевшую от тяжелой работы – честной работы.
– Прости, дружище. – Он бросил взгляд через плечо и холодно улыбнулся. – В этом раунде я участия не принимаю.
И он вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. Не ровен час, потеряет самообладание, бросится к Декеру и измочалит его до крови.
Забравшись в машину, Рик решил заехать в какой-нибудь бар в соседнем штате, где его никто не знает и где можно выпить пивка, найти себе смазливую девчонку и доказать, что он многое может ей предложить.
Вместо этого он поехал домой.
Когда Рик вошел в дом, в нем было на удивление тихо. Энни не оказалось ни в кухне, ни в гостиной, чего он никак не ожидал. В комнате наверху тоже не было слышно ее шагов.
– Энни! – позвал он и швырнул ключи на стол. Звякнув, они заскользили по поверхности и, зацепившись за кофеварку, остановились.
Только сейчас Рик заметил, что к ней прислонена записка. Он замер, боясь взять ее в руки. Что, если Энни и в самом деле собрала вещички и уехала, как грозилась? Ругнувшись себе под нос, он схватил записку, развернул ее – и тотчас же его словно обдало жаром. В ней было всего два слова:
«Поцелуй меня».
Глава 11
«3 апреля 1832 года.
Казармы Джефферсона,
Сент-Луис
У меня есть для тебя сюрприз, но какой, ты узнаешь, только когда мы снова встретимся. Могу лишь намекнуть: в один прекрасный день эта маленькая вещица, которую я ношу поближе к сердцу, будет олицетворять собой все мои надежды и мечты».
Из письма Льюиса Хадсона мисс Эмили Оглторп
Энни сидела на кровати, застыв в напряженном ожидании. Вот с веранды донеслись шаги Рика, раздался
Вот бы сейчас вскочить, броситься на кухню, схватить злосчастную записку и порвать ее. Увы, поздно...
– Энни!
Скрипнула первая ступенька лестницы, потом вторая, третья. Рик медленно, но неумолимо приближался. Поерзав на кровати, Энни повернулась лицом к открытой двери и потянула за вырез кофточки, прилипшей к вспотевшему телу. Несколько секунд спустя на окрашенную в белый цвет стену упала длинная тень.
– Энни, ты здесь?
Она не ответила. С порога он и так прекрасно видел, что она сидит на кровати, обхватив руками колени. Войдя в комнату, Рик остановился.
При виде его сердце Энни заколотилось как бешеное. Как же он красив! На нем были ее любимая рубашка – от слишком частых стирок она немного села – и джинсы, плотно облегавшие его мощные, мускулистые ноги. Влажные от пота волосы курчавились на шее и на висках.
– Я прочитал твою записку, – проговорил Рик.
Энни глубоко вдохнула сладкий запах, ворвавшийся в комнату сквозь распахнутое окно.
– Я в этом не сомневалась.
Взъерошив рукой волосы, Рик медленно направился к кровати.
– Я думал, ты на меня злишься.
– Уже нет, – улыбнулась Энни. – Можешь радоваться.
– Я был в поле, там так жарко, – заметил Рик. Он взглянул на свои руки, потом снова перевел взгляд на Энни. – Мне нужно принять душ.
– Рик, ты меня устраиваешь такой, какой есть. Таким ты мне нравишься.
На лице Рика отразились попеременно и гордость, и сомнение, словно он хотел поверить Энни, но не мог. Эта неуверенность в себе тронула ее до глубины души. Если бы только он мог видеть себя ее глазами, восхитительно сильного и крепкого, стоявшего в грязноватой рабочей одежде на фоне девственно-белой стены. Осененная внезапной идеей, Энни соскочила с кровати:
– Можно тебя сфотографировать?
Рик прищурился:
– Это еще зачем?
– Потому что ты очень красивый, – совершенно искренне ответила Энни и с удовольствием заметила, что он покраснел. – Ну пожалуйста, Рик. Я хочу запомнить тебя таким, какой ты сейчас.
На секунду воцарилось молчание, после чего Рик, взглянув на свои руки, заметил:
– Но я не очень чистый.
– Разве ты стыдишься своей работы?
Рик замер и, гордо вскинув голову, отрезал:
– Нет, черт побери!
– Тогда в чем же дело? – Он промолчал, и Энни взяла фотоаппарат. – Ну так как?
– Давай.
– Только не позируй, – предупредила Энни, наведя на него объектив.
Она уже знала, что, когда Рик преодолеет застенчивость перед камерой, снимать его будет одно удовольствие. Такие люди – с правильными чертами лица, из которых энергия бьет ключом – обычно очень фотогеничны. Когда Рик скрестил руки на груди, желая как можно выгоднее преподать свое стройное, мускулистое тело, она ухмыльнулась: