Жаркая осень в Акадии
Шрифт:
– Капитаны: Наумов! – проорал НОКИС, и Сергей в свою очередь сделал два строевых в сторону командира…
– Амосов!
– Белецкий!
– Саркисян!
– Зимин!
– Жидков!
Офицеры выходили из строя, получали коробочки с наградами и становились обратно в строй. Последнее построение в уходящем году… Командование расстаралось, чтобы офицеры ушли в новогодние праздники в хорошем настроении.
– Майра к нам приедет? – шепотом спросил Лёня.
– Наверно, да, – так же шепотом ответил Хас. – Я с наряда сменюсь и подъеду. Санаторий забронирован, номера нас ждут. Заезжайте, топите баню. Приеду –
– Старшие лейтенанты: Ермаков! Хурамшин!.. – доносилось с центра плаца.
– Алкоголь захватишь тогда ещё? – продолжал Лёня.
– Так вроде купили же? – недоуменно спросил Хас.
– Так мало будет все равно, – логично рассуждал Лёня. – Водки ещё надо. Ну и пива.
– Хорошо. Привезу ещё.
– Ну и дров ещё и розжига. На второе число мы шашлык жарить хотели.
– Да, принял.
Офицеры стояли в строю и у всех было приподнятое настроение. На вечер был забронирован стол в местном ресторане, на «замыв железа». Впереди были выходные, а через неделю Новый год…
29 декабря 1755 года. Луисбург
Аристид дю Буа де ля Рош, новый представитель России в Луисбурге
– Мсье маркиз, позвольте вам вручить медаль «За победу на перешейке Шиньекто»!
И я торжественно передал Пьеру де Риго, маркизу де Водрёй де Каваньял, золотую медаль на бархатной подушечке. Изображена на ней была богиня Афина в парадной позе с копьем, рядом с которой порхала богиня Ника. По краям медали были указаны Босежур, Гаспаро и Кобекид, а снизу оттиском добавлено «Галифакс». На другой же стороне наши умельцы оттиснули двуглавого орла.
Такую же медаль я вручил мсье де Бошанри, губернатору Луисбурга и Акадии – такой титул он получил от губернатора после известия о взятии Галифакса. После освобождения Порт-Руаяля, который наши английские недруги переименовали было в Аннаполис-Ройял, столицу можно было бы перенести туда, но де Риго решил пока оставить губернатора в Луисбурге, а в Порт-Руаяль и Галифакс – которому губернатор присвоил название Порт-Мари, в честь королевы Марии Лещинской – будут назначены администраторы. И это несмотря на то, что Луисбург со второго января остается единственным владением Франции на Королевском острове, сам же остров вместе с островом Святого Иоанна перейдут во власть России. Зато вся материковая Акадия, кроме порта Пикту и фактории у Порт-Мари, вновь отойдет французской короне.
А медалями этими мы обязаны нашим недругам. На корабле, пришедшем из Бостона в Босежур, были не только пушки, порох и ядра, а также прочие припасы – там были специально отчеканенные золотые, серебряные и бронзовые медали в честь победы на перешейке Шиньекто. Как рассказал сам Монктон, золотые предназначались для офицеров из Англии, а также губернатора и других влиятельных персон, серебряные – для рядового и сержантского состава из «краснокафтанников», а также для офицеров из колоний, а бронзовые – для солдат-колониалов. В результате медали были немного доработаны – на фасе медали была добавлена надпись «Галифакс», а на задней поверхности – скрещенные мечи для боевых наград и двуглавый орел для церемониальных награждений.
Мне досталась золотая медаль с мечами – не знаю уж, за какие такие заслуги. Вот мой предшественник в Луисбурге,
Только сами русские, Томми Робинсон и кое-кто из их индейцев награждены не были. Я потом подошел к майору и сказал ему, коверкая русские слова, что Томми заслужил золото намного больше, чем я, на что тот лишь улыбнулся:
– Аристид, для своих будет особая церемония в Порт-ля-Жуа. Тебя бы тоже там наградили, но ты нам нужен в Луисбурге.
На следующее утро я ушел в Луисбург на той самой «Черной овце», на которой не так давно путешествовал Томми. Мне дали в сопровождение двоих из Шотландского легиона. Может, именно поэтому мы пришли сегодня рано утром в целости и сохранности. А затем я отправился к Андрею и передал ему письмо от майора, а также повесил ему на шею медаль. Прочитав письмо, Андрей чуть погрустнел:
– Хас пишет, что меня назначают новым послом в Квебек.
– Так это же намного лучше, чем здесь!
– Наверное…
– Так что тебя не устраивает?
– Видишь ли, Аристид… тут… есть кое-кто.
– Мне почему-то кажется, что это дама.
– Угадал!
– Сделай ей предложение, не робей – уверяю тебя, ей понравится.
– Понимаешь, в чем дело… их две. И я не знаю, которая мне нравится больше.
– Ну что ж… если купцы опять начнут торговать со столицей Новой Франции, то можно будет передать письмо. Или, – я подмигнул ему, – два письма.
– Ну, почти… Две дамы, которые мне обе нравятся. Скажи, Аристид, а можно посылать письма из Квебека?
– Вообще-то можно – с купцом, летом на корабле, зимой на санях. Теперь, когда Акадия наша, думаю, купцы опять начнут торговлю. Так что не бойся.
Вечером меня приняли де Риго и де Бошанри – увидев дочерей последнего, я понял, кого именно Андрей имел в виду. Красивые, милые, неглупые – чего еще надо молодому человеку? Для меня они, увы, были слишком молоды – хотя и мне неплохо бы подумать о женитьбе. Но это лишь потом – сейчас у меня совсем другие задачи.
Тридцатого декабря Андрей мне объявил, что лед сочли достаточно прочным, и они с де Риго уходят в Порт-ля-Жуа утром следующего дня. А тридцать первого, распрощавшись с уезжающими, я официально вступил в должность представителя России в Луисбурге и всей Акадии.
31 декабря 1755 года. Порт-ля-Жуа, казарма группы Хаса, столовая Дженнифер
Кер-Робинсон, сотрудник Службы безопасности Русской Америки
– Томас Робинсон!