Жаркая осень в Акадии
Шрифт:
– Иди, – шепнул Томми Леонид и подтолкнул его в спину.
Мой Томми подошел к Хасу, и тот надел ему на шею золотую медаль.
– Дженнифер Кер-Робинсон!
Я с удивлением встала и подошла к нашему командиру, и он мне надел на шею почти такую же медаль, только серебряную.
– А мне-то за что? – промямлила я. Если мой Томми несколько раз совал голову льву в пасть – это я не от него знаю, это мне другие рассказали, – то я во время боевых действий сидела себе в тепле и безопасности в Порт-ля-Жуа.
Но Хас строго ответил:
– Бойцы невидимого фронта зачастую не менее важны, чем люди на передовой, а ты справилась со своими обязанностями на отлично.
Ну да, выявила несколько шпионов, узнала от них про планируемые англичанами диверсии, –
Потом награждали других – сасквеханноков (кое-кто, как я заметила, получил золотые медали, другие серебряные), оружейников, врачей… Я недоумевала, почему Хас не вызвал никого из своей группы. Но вот, наконец, прозвучало:
– Подполковник Жумашев!
Так похожий на индейца подполковник – ранее майор – чеканя шаг, подошел к Хасу и получил такую же золотую медаль, как и Томми.
– Майор Зинченко!
– Зинченков! – со смехом ответил Леонид, но посерьезнел и пошел к Хасу за своей наградой.
– Майор Наумов!
Сергей проследовал туда же, но Хас вместо золота достал сверток из-под стола и сказал:
– Все, как ты заказывал. Разверни!
Сергей развернул сверток, в котором оказались весьма широкие красные штаны – никогда таких не видела, – а еще на них были вышиты перекрещенные серп и молот. Вся группа Хаса взорвалась хохотом, да и Сергей к ним присоединился. А сам Хас с каменным лицом продолжил:
– Майор Наумов награждается красными революционными шароварами!
Я уже не так плохо говорила по-русски, но последнего слова я не поняла, да и при чем здесь какая-то революция? Но Хас неожиданно для всех добавил:
– И золотой медалью «За победу в Акадии».
И надел ему медаль на шею.
Потом награждали других, а в конце Леонид надел такую же медаль на шею Хасу.
После церемонии нам всем выдали по стакану – целому стакану! – коньяка, и Леонид подсказал нам, что в него нужно будет окунуть медаль, а потом этот самый коньяк выпить, «или кто сколько сможет». Я всего не выпила, но Лёня одобрительно похлопал меня по плечу и сказал:
– Томми, Дженни, приходите вечером в Аткваначуке – будем праздновать Новый год.
Аткваначуке – так сасквеханноки назвали свое новое поселение в память о потерянном доме. Оно находится чуть подальше в лесу, там три длинных дома – два для индейцев и один был построен для «русских друзей».
Томми хотел, наверное, принять приглашение, но я толкнула его ногой, и он лишь улыбнулся:
– Да нет, ребята, вы уж своей компанией.
– Тогда приходите завтра вечером в баню и на шашлыки, – сказал Лёня. – А то всем нам неплохо бы отдохнуть перед дальней дорогой.
Да, через три-четыре дня новый губернатор и Андрей должны прибыть в Порт-ля-Жуа. Именно тогда формально будет подписан акт о передаче Акадии французам – и обоих островов нам, русским. Я ведь теперь тоже русская, хоть и шотландка. Тогда же Порт-ля-Жуа официально переименуют в Новый Севастополь. Если б еще знать, где находится старый Севастополь! [124] Но, как бы то ни было, через день или два небольшая делегация – Андрей, Мага, Леонид, Томми и я – отправится вместе с де Риго в Квебек.
124
Севастополя на тот момент не существовало – город был основан в 1783 году под названием Ахтиар и получил свое теперешнее название лишь в 1784 году.
Когда мне об этом сообщил Хас, я поинтересовалась, зачем он хочет послать туда нас с Томми, тем более что мы из вражеской страны?
– А потому, что ты все-таки дочь герцога, да и Томми колониальный аристократ, и это много что значит и у французов, и в Российской империи. А насчёт вражеской страны… вы теперь российские подданные, а Франция с Россией не воюет.
– Понятно…
– Да и потом было бы очень хорошо, если бы вы потом сопроводили де Меннвилля
Ну что ж, как говорят русские, «покой нам только снится». Хорошо здесь, в Новом Севастополе, но мне всегда нравились приключения. А про комфорт… те же русские говорят, что «с милым рай хоть в шалаше», и мне с моим Томми именно так.
20.. год. Где-то в Аденском заливе
Капитан-лейтенант Хасим Хасханов, позывной «Самум»
Хас поднял пустой стакан, с сожалением посмотрел в него на свет и поставил опять на стол. Шёл двадцать первый день дикого антипиратского рейда. Был канун Нового года, господа офицеры маялись бездельем, «сушняком» и отсутствием спиртного.
– Командир, мы кессоним [125] , – посмотрел он на Тоху. – Закончились запасы ДГС [126] .
Заводченко оторвался от журнала и бросил взгляд на Хаса:
– Переходи на резерв [127] .
Хас вздохнул и пошёл в угол каюты, где стоял ящик с алкоголем. В ящике тоже было пусто.
– Тоха, мы выдышали резерв, – сказал Самум, показывая водолазный знак «закончились запасы ДГС».
Леший опять оторвался от чтения, задумался и, качнув головой, ответил:
125
Кессонить (водолазный жаргон) – в данном случае: не получается, не выходит, все плохо.
126
ДГС – дыхательная газовая смесь (в дыхательном аппарате водолазов).
127
Переходи (перехожу) на резерв – штатная команда водолазу, у которого закончилась ДГС.
– Не. Без вариантов. И у моряков мы просили уже, не подойдёшь.
– Может, у Алекса запросить?
– Забыл, как нам звездюлей дали, когда мы спросили у Алекса в прошлый раз? Такое не забудешь…
Господа пираты, узнав, что антипиратскую вахту несут русские, решили на сезон сменить род занятий и поработать землекопами, каменщиками, поварами, ну кем они ещё могут там работать? Особенно укрепил их в этом решении случай с Гранитом.
В самом начале их командировки «Настойчивый», на котором находилась их группа, поймал сигнал бедствия от какого-то британского судна. «Неустрашимый» в этот раз занимался проводкой конвоя, поэтому на сигнал выдвинулись они. Когда они подошли к британской «коробке», экипаж уже укрылся в «цитадели» [128] , а господа пираты уже заканчивали перетаскивать все, что их интересовало, на их лодку. Ражий Гранит, двухметровый пулемётчик, весом в полтора центнера, из которого жир составлял едва ли десятую часть, радостно осклабившись, дал предупредительную очередь… прямо по лодке. А потом, видимо посчитав, что соблюл букву закона, высадил оставшуюся «сотку» [129] по этой же самой лодке. Бедные пираты плакали и умоляли взять их в плен. Кто-то даже канючил на вполне приличном русском. Но Гранит был глух и неприступен. Какой-такой плен, когда в ленте ещё больше двадцати патронов осталось? Вот и решили бедные пираты на время поменять род деятельности.
128
Цитадель – самое защищённое помещение на гражданских судах.
129
Сотка – лента ПК на 100 патронов.