Жаркая осень в Акадии
Шрифт:
В общем, заскучав от отсутствия этих славных сомалийских парней, господа флотские офицеры предавались унынию, поэзии и безделью. И все это под водочку с коньячком. Когда оные закончились, Леший имел неосторожность запросить по связи с «Настойчивого» на «Неустрашимый», не соблаговолят ли господа выручить своих коллег водочкой али ещё чем. И все бы ничего, но эти переговоры каким-то образом стали известны высокому начальству. И группники (оба) получили неслабых люлей за моральное разложение, нравственное падение и слабый контроль личного состава.
– Пойдём в рубку, – заговорщицки подмигнул Хас. – Мы же с Юстасом после этого целую систему переговорных таблиц разработали…
Антон, заинтересовавшись, пошёл на ГКП. Зайдя в рубку, Самум подошёл к вахтенному офицеру:
– Связь с «Неудержимым» есть?
– Да.
– Добро. Можете соединить, мне там Юстас нужен.
Дождавшись знакомого Никитиного голоса, Хас спросил:
– Э-э-э… коллега, мы тут заседание литературного кружка проводим и с грустью обнаружили, что уже всю библиотеку корабельную мы и прочитали… нам обсудить нечего. Не выручите часом?
– Приветствую, коллега, – в голосе Никиты зазвучали профессорские нотки. – Да, конечно. В НАШЕЙ библиотеке ещё найдётся несколько весьма прелюбопытных изданий… Что предпочитаете?
– М-м-м… – задумался Хас, – а нет ли у вас часом русской классики почитать?
– Э, нет, батенька… русских классиков мы сами зачитали до дыр. По-моему, осталось кое-что из французской поэзии и вот мне сейчас мой научный сотрудник подсказывает, что есть пара томов американского авангардизма… если предпочитаете латиноамериканский модерн, то пару книжонок также есть почитать.
– Не-е, коллега… уж увольте. Прошлый раз мы как раз на очередном заседании имели честь обсудить латиноамериканский модерн и пришли к выводу, что мы его не понимаем. Если не затруднит, то либо французских поэтов, либо, на худой конец, и американский авангардизм зайдёт.
– Добро, коллега. Я вас понял. Сейчас все подготовим и с оказией передадим.
– Премного благодарен, коллега. Привет Алексу.
Оторвавшись от трубки, он посмотрел на Антоху. По его заинтересованному лицу он прочитал, что Леший абсолютно ничего не понял.
– Будет коньяк, – сказал Самум, отвечая на немой вопрос. – Водки нет. В крайнем случае виски. Американский «бурбон». Предлагали ром, я отказался.
– Конечно, – оживился Тоха. – В прошлый раз бошки у всех болели после этого рома.
– Потому и отказался. А коньяк или виски сегодня нам передадут. И вообще, когда выражаешься эпистолярным стилем, можно хоть луну с неба уболтать светить в заданном направлении…
Эпилог
24 января 1756 года.
Квебек. Церковь Нотр-Дам-де-Виктуар
Кузьма Новиков – пока еще жених
Ну вот, настал день, когда я из холостого и пожилого мужчины превращусь в не менее пожилого, но уже женатого человека. Сегодня в католической церкви в Квебеке меня обвенчают с Кристиной. Это мой первый законный брак. Ведь со своей Аграфенушкой я под венец не ходил, и батюшка наш брак не благословил. Но прожил я с ней без малого пятнадцать лет, пока не свалилась на деревню индейскую напасть – болезнь смертельная, от которой многие умерли. И моя женушка невенчанная тоже отдала Богу душу.
А тут, когда я с Кристиной уже сговорился, приснилась она мне. Думал, бранить меня будет, ан нет – наоборот, сказала, что правильно я делаю, что жену себе беру. Мол, негоже людям в одиночестве жить, надо друг о друге заботиться да о детках думать. Я ответил Аграфене, что детки наши уже взрослые, и сами не сегодня-завтра жениться-замуж выходить надумают. Только мое Белое Облачко рассмеялась так звонко и сказала, что у меня еще будут детки – новая жена у меня молодая, а сам я еще мужчина крепкий и справный. Потом рукой она мне помахала и с глаз пропала. А я проснулся и долго не мог понять, сон ли это был, или душа Аграфенушки явилась мне, чтобы сказать слова заветные.
Поговорил я насчет женитьбы и с детишками своими. Василиса-то уже давно мне советовала взять в жены Кристину. Сдружились они, ссориться меж собой не будут. К тому же на дочку мою парень из воинов Хаса поглядывает. Магой его зовут. Чернявый такой, словно гасконец какой-нибудь – здесь таких много. Василиса как-то проговорилась мне, что этот Мага ее в жены хочет взять. Я не против – если они с дочкой полюбят друг друга, пусть живут.
Андрей же прибыл только неделю назад, вместе с новым губернатором – де Риго его зовут, который мне понравился. По обхождению и повадкам он более простой, чем де Меннвилль. А с ним приехали и некоторые наши – там и Мага этот, и Леонид, и Томми Робинсон с супругой. Прикатил он на санях – а тут, здрасьте вам, у отца невеста появилась. Поначалу он к Кристине присматривался, все думал о чем-то. А потом прямо сказал мне, что девица сия и умом, и нравом хороша, да и на лицо пригожа. Словом, он не против, если я на ней оженюсь. А на мой вопрос, есть ли у него планы на женитьбу, отшутился – мол, есть две девицы, и нрава скромного, и красивые, и он им нравится, и они ему, да выбирать пришлось бы. Молод он еще, видите ли… Я сам таким же был, только потом понял, какое это счастье – жена и детки… И теперь у меня такое будет во второй раз.
Я не католик, и потому для того, чтобы венчаться в католическом храме, нам нужно было испросить разрешения у местного епископа. Звали его
Анри-Мари Дюбрей де Понбриан, и оказался он благообразным толстяком с круглым лицом, огромным носом и пронизывающим взглядом из-под кустистых бровей. Я не знал, чего мне ожидать, но он отнесся ко мне неожиданно благосклонно, позволил мне поцеловать его руку, после чего сказал:
– Мсье Новикофф, вообще-то посланнику другой державы полагалось бы венчаться в кафедральном соборе города. Но вы не католик, поэтому это закончится пересудами, а то и скандалом – ведь здесь не Париж, где я учился, здесь глухая провинция, и тем для обсуждения не так чтобы много. Поэтому, если хотите, я вас обвенчаю в Нотр-Дам-де-Квебек, но я бы предложил вам сделать это в любой церкви поскромнее. В любом случае мое благословение вы получите.
Тогда мой будущий родственник майор Габен предложил церковь Нотр-Дам-де-Виктуар, прихожанином которой он был сам. Если перевести ее название с французского на русский, то оно будет звучать, как Церковь Божьей Матери Победоносной. Такое название храм этот получил за победы, которые одержали французы над англичанами. Первый раз они побили войска Вильяма Фипса, который в 1690 году хотел захватить Квебек. А в 1711 году английский адмирал Ховенден Уокер решил захватить Новую Францию и с эскадрой в семьдесят кораблей направился к Квебеку. Только Господь был против британцев – начался шторм, и на камнях на подходе к Квебеку погибла часть его кораблей. С позором адмирал Уокер вернулся в Англию. А французы посчитали, что шторм на их врагов наслала Богородица, и в честь нее назвали церковь.