Жаркие горы
Шрифт:
Он осторожно отодвинул голову к руке, чуть пригнул ее, прикрыл глаза, набрал воздуха в легкие и сильно дунул. Колючая пыль брызнула в лицо. Он подождал немного и открыл глаза. Увидел, что указательный и средний пальцы перехвачены золотистой, должно быть медной, проволокой, которая обоими концами уходила куда-то в глубину, под мину.
Стараясь не потянуть проволоку наверх, он стал выпутываться из силков. Двигал руку на себя, невольно сдерживая дыхание. Потом возвращал пальцы в прежнее положение, стараясь
Медленно, словно нехотя, проволочное кольцо расширялось. Щурков освободил из него сначала один палец, потом другой.
Оттянул руку и отполз поглубже под днище, не желая видеть оранжевую коробку дьявола. Лег на спину и размял затекшую кисть. Успокоил дыхание. Вернулся на прежнее место. Осмотрел мину. Сомнений не оставалось: изделие оборудовано элементами неизвлекаемости. Сволочная система, произведенная под оливами апеннинского сапога.
Щурков снова взялся за дело.
Круговыми движениями рук, уподобляясь горшечнику, лепящему сосуд, он выпростал из грунта ребристый бочонок. Оглядел его и стал осторожно прилаживать к корпусу цепкие лапки «кошки».
Удалось это не сразу. Зацепы при малейшем неловком движении соскальзывали с гладких ребер, и он инстинктивно вздрагивал от пугающего скрежета.
Внезапно в метре от Щуркова что-то пискнуло. Краем глаза он увидел, как сверкнула длинная искра. Рядом с гусеницей на черном камне прорисовалась неглубокая, но заметная черта. Ее высекла пуля. Тут же рядом невидимая рука прочертила вторую линию. Запахло кремнем, из которого высекают огонь.
И опять полосой вздыбилась пыль, будто невидимая метла шваркнула по земле.
Щурков отполз под танк. По нему бил снайпер. Очевидно, сверхметкий стрелок. Такое определение капитану встретилось в одном случайно попавшем ему в руки словаре. Он еще тогда подумал: что же такое сверхметкость, если достаточно быть просто метким для попадания в цель?
— Назаров, следи! — крикнул капитан ротному снайперу. — Надо найти охотника!
— Понял, ищу! — тут же последовал ответ.
Прошло минут десять. Справа от танка негромко ухнула снайперская винтовка. Довольным голосом Назаров доложил капитану:
— Всё, он спекся. Сделано!
Щурков выдвинулся к рабочему месту и закрепил «кошку» на мине.
Он работал более получаса, а снял только восемь римских «сюрпризов». Позвал лейтенанта Черепанова:
— Давай потрудись, командир. Сорок минут, больше не надо, потеряешь осторожность.
Натужно сопя, будто таща на себе тяжелый груз, лейтенант заполз под танк.
— Ложись рядом, — сказал Щурков.
Сапер устроился на боку, подогнув ноги.
— Плохо лег, — заметил Щурков. — Так ты долго не наработаешь. Располагайся с комфортом. Никакая мелочь не должна беспокоить. Чтобы нигде не тянуло. Нож в правую руку. Взял?
— В правую не могу, — ответил лейтенант. — Я левша.
— Замечательно! Свой Левша — это блеск. Не только блоху подкуем — целое стадо! Теперь начинай. Не спеша. Помни, аллах за нас.
— Почему за нас? — удивился лейтенант.
Щурков усмехнулся:
— Изучай боевые традиции. Твой взвод… Ах да, это еще без тебя год назад в кишлаке Данд у мечети крышу правили. Духи рванули, наши — ремонтировали. Как считаешь, на чьей стороне всемилостивый? Теперь начинай.
Лейтенант с размаху всадил нож в грунт.
— Э! — остановил его Щурков. — Сила есть, ума не надо? Учти, не духа бьешь. А вдруг там противопехотка? Давай без нажима.
Лейтенант воткнул нож в землю теперь уже с осторожностью.
— Есть, — сказал он с удивлением. Подвинулся вперед и стал разгребать камни.
— Что? — спросил Щурков.
— Точно, противопехотка. Вот гады! Ниже — рёбра противотанковой.
— Не спеши. Давай сообразим. Тут ловушка может оказаться…
Четыре километра они преодолевали двенадцать часов.
Шаг за шагом. То и дело выгребая из-под ног кастрюли, наполненные варевом смерти в знаменитых европейских кухнях войны.
От камня к камню. Сбивая засады оголтелых фанатиков, которых Кадыр направил для прикрытия минных полей.
Ущелье стало заметно просторнее. Синь неба над ними раскинулась шире и свободнее. Пенистый поток реки ушел в сторону, к дальним отвесам, и гул воды сделался слабее.
Щурков оглядел долину в бинокль и остался доволен. Теперь перед ними лежала главная линия обороны душманов. Та, к которой они стремились.
Духи молчали, ожидая опрометчивой атаки шурави, но Щурков и без отметок, поставленных огнем, знал ориентиры позиции противника.
Слева на склоне, круто взбегавшем вверх, прятались хорошо замаскированные гнезда крупнокалиберных пулеметов. В середине позиции, перекрывая дорогу, таилось заделанное в грунт мощное фугасное заграждение. Стоило только отряженному на то душману повернуть ручку индуктора — и в воздух взлетит все, что хоть случайно окажется рядом.
В двадцать три ноль пять эфир выдал сигнал: «Чибис». Фестиваль восемь, восемь, восемь».
Это означало, что батальон прошел краевые ущелья и блокировал Ширгарм со стороны Дарбара. Назавтра, на двенадцать, назначался удар по позициям душманов.
Утро пропало в суете, обычно предшествующей ответственному делу.
Щурков выстроил боевой порядок, найдя в нем место и лейтенанту Ахмаду с его взводом. Подтянул поближе к первому эшелону артиллерийскую батарею. Подошла и развернулась в тылу медицина. Боепитание подало боеприпасы. Прибыли офицеры связи, представлявшие авиацию.