Шрифт:
1
Майами, ноябрь 1991
Великолепное животное. Так Криста выглядела. И такой себя ощущала. Окутанная ритмом тяжелой рок-музыки, она ходила взад и вперед в узком пространстве за кулисами, словно в тесной клетке. Скоро она обретет свободу — свободу вызывать потрясение, восторг, свободу ошеломлять. А сейчас в ней нарастал внутренний трепет, и Криста испытывала только возбуждение, предвкушение и еще сконцентрированную в себе мощную силу. Там, в зале, сидят люди, имеющие огромные деньги… кучи денег. Она намеревалась заставить этих людей отдать ей свои деньги. И хотя было очень жарко, Кристу охватил озноб. Потом она выгнула спину и заставила мускулы живота затрепетать, освобождаясь от напряжения, обычного в эти мгновения перед выходом на сцену, который, она знала, будет ее триумфом.
— Два, — сказал
Криста глубоко вздохнула. Тряхнула львиной гривой волос, проверяя, как они будут развеваться на подмостках. Провела руками по упругим ягодицам и длинным ногам, с удовлетворением ощутила в себе новый прилив сексуальной энергии и посмотрела в зеркало. Оттуда на нее сверкнули зеленые глаза, глаза дикого животного, мечущие молнии, устрашающие и опасные. Криста откинула голову и раскатисто рассмеялась. Руки ее уперлись в литые бока, груди вздернулись, чтобы притягивать взоры мужчин, пробуждая в них желание. Губы раздвинулись в чувственной усмешке, и Криста провела по ним языком, чтобы они еще больше заблестели в свете прожекторов, который поможет ей разжечь пожар страстей в аудитории.
— Один, — сказал ей палец техника.
Криста начала прерывисто дышать, словно львица, изготовившаяся к прыжку. Она намеренно насыщала легкие кислородом, вымывая из крови углекислоту, стремясь усилить ощущение напряжения, которое через несколько секунд будет преобразовано в видимое всем возбуждение. Грудь ее вздымалась и опадала, Криста старалась удержать в себе это состояние волнения. Она полностью сосредоточилась. Она должна и дальше чувствовать себя богиней, мощь струилась по ее телу, которое должно заставить мужчин обезуметь, а женщин позеленеть от зависти. Блистательный образ Кристы Кенвуд расшевелит их скучные души, и все эти люди вознамерятся заполучить ту ее часть, которая выставляется на продажу. И лишь тогда они обнаружат, что у них существуют конкуренты и что пощады на предстоящем после выступления Кристы аукционе не будет.
Рука техника взметнулась вверх. Музыка прекратилась. Неожиданная и потому оглушительная тишина увеличивала напряжение. Криста собрала силы перед решающим броском. Весь вес ее тела давил сейчас на пальцы ног. Кристе передалось нетерпеливое ожидание, охватившее аудиторию. В Звездном зале отеля «Майами Интерконтиненталь» сидели четыреста человек, и никто из них не смел ни шелохнуться, ни кашлянуть, ни даже вздохнуть.
Рука техника резко упала, и Криста рванулась вперед — подобная стреле, нацеленной в общее трепещущее сердце.
Питер Стайн никогда не делал того, что делают все. Это было частью его личного кредо. На сей раз Питер изменил ему.
Когда Криста появилась на сцене, все в зале резко выдохнули. То же самое сделал лауреат Пулитцеровской премии писатель Стайн. Но мозг его уже занимался привычной работой — анализировал, исследовал, обобщал свой опыт, облекая чувства в слова. Стайн откинулся на спинку стула и старался припомнить, видел ли он когда-нибудь столь же интересную женщину. И дело тут было не только в необычном лице: выступающие скулы, подчеркнутые гримом, придававшим ей схожесть с кошкой, белоснежные зубы, яростная зелень глаз. И не в гибкой звериной грации тела, тонкого и упруго-мускулистого, ритмично двигавшегося в такт музыке, не в загорелой медно-красной коже, так резко контрастирующей с черным трико, усыпанным алмазными блестками, и не в том, как вызывающе просматривались сквозь тонкую материю ее соблазнительные груди. Все дело было в ее животном магнетизме. Эта девушка могла загипнотизировать.
Питер Стайн улыбнулся. Он кое-что знал про тщеславие и амбиции, но никогда не видел их столь обнаженными и откровенными. Последние три года Криста Кенвуд считалась моделью номер один. Почти без посторонней помощи она проделала трудный путь наверх на этом супермаркете. Да, были, конечно, и другие выдающиеся модели, но Криста была кошкой, которая гуляла сама по себе. Несколько лет назад она сыграла в фильме, который имел сногсшибательный успех, а после этого привела Голливуд в ярость, отказавшись сниматься в следующем. Теперь она привезла в Майами на книжную ярмарку свое сочинение. Книга, названная просто «Криста», была особенной. Она вобрала в себя все, чему научилась эта девушка, карабкаясь на вершину славы и успеха топ-модели. В ней была философия Кристы Кенвуд, советы, как выглядеть красивой, как одеваться, рецепты, как из шлака добывать золото, как вести себя с модельными агентствами, как использовать свои козыри. Ходили слухи, будто Криста сама выступает здесь в роли собственного агента. Она устроила эту презентацию через нью-йоркскую рекламную фирму, и все известные личности, включая Питера Стайна, знаменитого писателя, явились сюда, находясь под воздействием
Сделав лихой пируэт, Криста прошла половину сцены, разыскивая глазами среди зрителей лицо, на котором собиралась сконцентрироваться. Это был ее старый трюк. Она выбирала в толпе одного-единственного человека и все представление совершала для него. Она следила по его лицу за реакцией, возбуждая себя и его до предела. Хорошо, если этот человек находился близко к сцене. Вовсе не обязательно, чтобы это был мужчина. Иногда женщины оказывались даже лучше.
А вот и он. Сидит в первом ряду, и его улыбка говорит о том, что Криста его расшевелила. Несмотря на напряжение момента, она успела поразмыслить о нем. У него были большие, глубокие глаза, и Криста в них просто утонула. Она инстинктивно понимала, что мужественная красота — орлиные черты, чувственный рот, уверенный, выдвинутый вперед подбородок — не самое главное в этом мужчине. Главным был ум, светившийся в его взгляде. Как только Криста уяснила это, она принялась обрабатывать его. Проходя мимо, не отводя от него глаз, повернула голову, чтобы не упустить его взгляд. Улыбка застыла у него на лице, указывая, что он утратил над собой контроль. Он несколько подался назад, словно пытаясь скрыться от гипнотического влияния ее интереса к нему, но в то же время все его внимание было невольно приковано к ней. Он, похоже, испытывал раздвоение чувств. Ха!
Криста дошла до края сцены и отвернулась, намеренно теряя его из виду. Она знала, что ее образ, создающий лихорадочное возбуждение, это вовсе не она. Это — маска. Если повезет, если приложить достаточно усилий, этот образ возникал, вот как сейчас. И тогда его можно использовать для достижения своей цели. Никто не хочет знать правду о реальной Кристе Кенвуд. Действительность никого не интересует, хотя в этом не принято признаваться. Они никогда не простят тебе, если ты наскучишь им, если хоть на одно мгновение покажешь, что хоть в чем-то похожа на них. Поэтому Криста изгнала правду со своего пути и создавала на крошечном пространстве сцены иллюзию, подбирая среди зрителей человека, которого хотела бы соблазнить.
Бац! Она выстрелила собой в него с расстояния в двадцать, пятнадцать, а затем и десять футов. Ее личность взрывалась вокруг него, как огненный фейерверк. Приблизившись, Криста остановилась и стояла на эстраде прямо напротив мужчины, наклоняясь все ближе. Она согнула одно колено, глаза ее заглянули в его глаза, в уголках восхитительного рта заиграла откровенно призывная улыбка. Криста тряхнула своей львиной гривой и стала как бы царапать воздух перед его лицом, словно рука ее превратилась в кошачью лапу, а кончики пальцев стали когтями. Ее зеленые глаза не отрывались от него, а тело нависало над ним, угрожая поглотить свою жертву на этом пиршестве вожделения. Но в тот самый момент, когда ему положено было задрожать от смятения и страсти, Питер Стайн прикрыл веки.
Криста потеряла его. Поначалу он вибрировал в одном ритме с ее телом, но потом, словно почуяв опасность в ее привлекательности, спрятался в каком-то убежище своего ума, перекрыв ей дорогу туда. Такое способны были проделать немногие, и Криста осталась на сцене наедине сама с собой, продолжая изливать свое сверкающее обаяние на человека, который словно бы отсутствовал. Она выпрямилась, по-прежнему извиваясь в такт музыке; в глубине души она была и поражена и разочарована одновременно. Она должна была продолжать представление, что она и сделала, но, когда Криста уходила со сцены, она унесла с собой запечатленное в памяти его лицо. Ее провожали аплодисментами, но Криста уже не думала ни о выгодных сделках на книжной ярмарке, ни о триумфе своего выступления, ни о волнующем пути к успеху… Она думала о незнакомце, сидевшем в первом ряду.