Жаркие ночи в Майами
Шрифт:
Питер рассмеялся, хотя в глазах у него стояли слезы. Как может такое юное существо задавать такие вопросы?!
— Конечно, в порядке. Я просто счастлив, вот и все.
— Что ты будешь делать, когда я уеду?
— Поеду в Палм-Бич повидать одну свою приятельницу. У меня все-таки есть несколько друзей.
— Кто это?
Камилла с подозрением глянула на отца. Она хотела, чтобы он принадлежал только ей.
— Очень давняя моя приятельница, зовут ее Мэри Уитни. Она устраивает вечеринку, и я собираюсь отправиться туда на моей яхте.
— Ты ее любишь?
— Нет, конечно, нет. Она просто моя приятельница, какие есть
— Наверное, на этой вечеринке будут красивые леди в красивых платьях.
— Наверное, пришло время мне рассказать тебе на сон грядущий сказку о прекрасной маленькой девочке, которая нашла волшебную палочку и могла с ее помощью оживлять хорошенькие игрушки.
Это сработало. Папа был крепким орешком. Он знал, как переключить внимание дочери. Постель и прекрасная длинная сказка — это звучало восхитительно. Отец отвел Камиллу наверх, подоткнул ей одеяло и, поглаживая спинку дочери, принялся вслух сочинять сказку. В отличие от романа это получалось у него легко, потому что никто не судил — ни он сам, ни весь мир. Наверное, и писать нужно вот так, ради забавы; не ради славы и денег, а только для того, чтобы люди засыпали счастливыми и им снились хорошие сны.
Дочь заснула. Не стала дожидаться конца сказки с хитро придуманной развязкой. Бесстрашные герои и прекрасная героиня остались парить в воздухе, Камилла покинула их, погрузившись в сон. Ее маленькая грудь тихо вздымалась и опадала, и сладкое дыхание вырывалось из ее чуть раскрытых губ.
Питер Стайн нагнулся и поцеловал дочку в лоб.
— Я люблю тебя, Камилла, — прошептал он. — Если бы не ты, я так и не узнал бы, что такое любовь.
13
Криста торопливо шла по холлу отеля «Интерконтиненталь», все время стараясь не забывать, что это Майами, а не какой-то город в тропиках. Вокруг лениво слонялась и бездельничала настоящая Южная Америка. Мужчины с отливающим блеском волосами нежно склонялись над наманикюренными пальцами похожих на танцовщиц фламенко дам, одетых в туалеты от Нины Риччи. Шаловливые дети благовоспитанно резвились у материнских ног. Отовсюду слышалась испанская речь, музыка звучала тоже испанская, и озадаченные официантки-американки разносили шерри, которое обычно вливают в суп. Однако Кристу мало интересовало это смешение культур. Она думала только об одном — о решающем свидании, которое должно сейчас состояться. Она думала только о Лайзе Родригес.
Только по неудачному стечению обстоятельств Криста отсутствовала в Майами, когда произошла драма, которая приковала к себе внимание всей Америки на рекордные тридцать шесть часов. Она намеревалась пробыть в Майами до дня после вечеринки у Мэри Уитни, но Норин Роуз, давняя подруга, уговорила ее отправиться вместе поплавать на риф Мемори-Рок в Абакосе. Криста не устояла перед соблазном, и в результате, когда история с Лайзой гремела по всем радиоволнам, Криста оказалась отрезанной от всего мира на Багамах.
Беда заключалась в том, что Криста, будущий агент, обязанная по идее держать руку на пульсе событий, последней узнала, что Лайза Родригес с помощью скоростной моторки сделала себя сиротой. Как только Криста вернулась в Майами и услышала всю историю, она потратила два нервных часа, пытаясь найти Лайзу. Когда же в конце концов она до нее добралась, супермодель разговаривала с ней весьма сдержанно.
По телефону
— Я хочу переговорить с тобой на эту тему, — ответила Лайза. — Ты можешь приехать сегодня днем в Майами?
— Конечно. Я могу встретиться с тобой часа через два.
— Прекрасно. Да, кстати, Джонни тебе что-нибудь сообщил?
— Нет. А почему он должен был мне что-то сообщать?
— Я просто интересуюсь, не звонил ли он тебе.
В воздухе повис вопрос «насчет чего?».
У Кристы все сжалось внутри. Неужели Лайза изменила свое решение? Наверное, она решила остаться с Росетти и рассказала Джонни о попытке Кристы переманить ее, отчего тот пришел в ярость. Был, правда, и более оптимистический вариант. Лайза решила оставить агентство «Элли» и уже известила об этом Росетти. В любом варианте Росетти теперь будет ракетой, нацеленной в голову Кристы.
— Ты в последнее время разговаривала с Джонни? — решила выяснить наконец она.
— Да, он явился со своей адвокатшей в полицейский участок, когда все уже кончилось. Надулся, как индюк, рассыпался в поздравлениях и пытался сделать вид, будто это он вытащил меня.
— Мне очень жаль, что меня там не оказалось, Лайза. Я была на Багамах, и эта новость не дошла туда.
Криста была твердо уверена, что очки она на этом потеряла. Хороший агент должен быть в курсе событий всегда, не говоря уже о моменте, когда будущий главный клиент выстреливает скоростным катером в своих родителей.
— Послушай, Криста, я ни в ком не нуждалась. Я всегда могу постоять за себя. Мне никто не был нужен, и меньше всех Джонни. Кроме того, ты ведь еще не мой агент.
Наступило молчание. Нечеловеческим усилием воли Криста заставила себя ничего не сказать по этому поводу.
— Хорошо, Лайза, еду. Через пару часов я буду у тебя.
Кристе потребовалось девяносто минут, чтобы добраться до «Интерконтиненталя». Потом была довольно длинная пауза между тем, когда Криста постучала в дверь фешенебельного номера на крыше отеля, и моментом, когда дверь открылась. Лайза выглядела чем-то озабоченной, скорее отрешенной, нежели огорченной. На ней была рубашка с надписью: «Я не занимаюсь этим по утрам» — и ничего больше.
Криста крепко обняла Лайзу и отступила на шаг, чтобы рассмотреть ее как следует.
— Мне так жаль… — начала она.
В самолете Криста заготовила длинную речь, но почему-то предчувствовала, что это лишнее. Так оно и оказалось.
— Все позади, — сказала Лайза, взмахом руки отметая дальнейшие соболезнования.
Ее поджарившиеся родственники еще лежали в морге, ожидая, когда их уложат в гробы, но, похоже, для Лайзы они уже стали древней историей. Криста, сама хорошо знакомая с жестокостью в семье, сочла это крайним проявлением бесчувственности.