Жатва восточного ветра
Шрифт:
— А он действительно жив?
— Не знаю.
— Пару недель тому назад ты говорил…
— Я помню, что говорил. Могу повторить. Сейчас не время заниматься поисками. Прежде ей следует родить.
Вартлоккур сам поразился тому, насколько злобно были произнесены эти слова. Неужели в самой возможности того, что мальчишка жив, он видит угрозу себе?
— Я загляну попозже, на всякий случай. Вдруг вам понадобится моя помощь.
— Надеюсь, что она не потребуется, — ответил маг, глядя в спину удаляющегося короля. Монарх шел так, словно на его плечах
ГЛАВА 8
1016 ГОД ОТ ОСНОВАНИЯ ИМПЕРИИ ИЛЬКАЗАРА
Предводитель мертвых
— Эта летит точно на нас! — крикнул Этриан. — Бежим отсюда!
Сахманан заспешила вниз по загривку каменного зверя. Этриан бросился следом за ней.
В синем небе сверкнула серебряная молния. Зверь сумел слегка отклонить стрелу, и та угодила ему в бок. Монстр ответил на удар яростным ревом.
— Что это такое? — спросила Сахманан.
— Не знаю. — Этриан оценил потери среди своих лучших воинов и сказал:
— Но действует эффективно. — Слегка подтолкнув её, он добавил:
— Поспешим вниз, пока они не попали в нас.
Молодой человек бросил взгляд на пустыню. Тервола по-прежнему стояли на гребне дюны, и их, судя по всему, совершенно не волновало наступление армии мертвецов.
Когда примчалась следующая стрела, Этриан и Сахманан были близко к земле. Снаряд упал почти вертикально перед самым носом зверя. Большая часть энергии взрыва ушла в озеро, которое с такой любовью воссоздавала Сахманан.
В небо взвились облака пара. Из передних лап зверя брызнули осколки камня. Плиты, которыми было вымощено пространство между лапами, поднялись дыбом и раскололись. Вход в пещеры обрушился.
Узрев гибель своего любимого детища, Сахманан зарыдала.
— А твой Величайший, похоже, слабоват, — заметил Этриан. — Они рвут нас в клочья. Боюсь, что я ошибся, доверив ему нас защищать. Он просто зря губит армию.
— Величайший способен на большее.
— Неужели? Неужели ты действительно веришь в то, что тервола выпустят нас из пустыни? Пока перед нами лишь разведывательный отряд. Ты представляешь, что произойдет, когда они разозлятся по-настоящему? Теперь им известно, что здесь происходит, и они знают, что надо делать. Если твой Величайший будет продолжать в том же духе, то к концу недели мы все умрем. Включая его.
— Серебряные стрелы? — спросила Сахманан, вздернув голову. — Атаки прекратились.
Она была права. Бомбардировка кончилась. Этриан оценил ущерб, нанесенный последним снарядом.
— Придется потрудиться, чтобы все это расчистить, — сказал он и прошел к месту, откуда можно было увидеть дюну.
Там ничего не происходило. Воинство каменного зверя по-прежнему окружало песчаный холм.
— И что же теперь? — поинтересовался Этриан.
— Враги ушли. Величайший не мог этого предвидеть. Они спустились по противоположному склону и исчезли.
Этриан даже плюнул от злости.
— Портал перехода. Клянусь. Даже я руководил бы войском лучше, чем это так называемый бог, который…
— Не смей так говорить!
— Я говорю так, как считаю нужным. Тупость она и есть тупость. По другому не скажешь. Я хочу выбраться из этого места, но если твой дружок будет продолжать в том же духе, мне это сделать не удастся.
Каменный монстр прорычал что-то вроде того, что он пока ещё не обрел полную мощь. Этриан в ответ заявил, что идол бесполезно истратил и ту силу, которую уже получил. Спор это продолжался четыре дня — ровно столько, сколько времени ушло на расчистку входа в пещеры. Этриан хотел, чтобы зверь признал себя его рабом. Зверь же отказывался.
Сахманан раньше, как правило, выступала на стороне божка. Теперь же она предпочитала хранить молчание. Она бродила вокруг озера с видом девочки, пытающейся собрать все обломки расколовшейся фарфоровой куклы.
— Они ждут нас в горах, — сказал Этриан, обращаясь к Сахманан. — Полный легион, готовый к битве. Полагаю, что твой Величайший уложит там всю свою неживую силу.
— Божество весьма болезненно воспринимает поражения, Этриан.
Юноша внимательно посмотрел на нее. Женщина впервые обратилась к нему по имени.
— Так же, как и они, подруга. Так же, как и тервола. Они лишь однажды потерпели поражение. Их сокрушили мой дед, мои дяди, моя тетка и человек, убивший отца. Враги пытались отомстить и поэтому захватили меня.
Сахманан прошептала, как будто каменный идол не мог услышать её шепота:
— Я тебе верю и очень их боюсь. На как мы можем заставить Его к нам прислушаться? Он стал совсем не таким, каким был раньше. Бог перестал делиться со мной своим могуществом. Во время борьбы с Нахаман боевые действия в основном вела я.
— Вероятно, он возлагает на тебя вину за поражение.
— Но я…
— Теперь не имеет никакого значения, кто виноват. Он все равно не признается, если даже вина целиком лежит на нем. Ведь это идолище считается богом. А богам положено быть всемогущими и непогрешимыми.
— Что же нам делать?
— Следовать за армией и быть готовыми оказать помощь. Нам придется разделить её судьбу вне зависимости от того, пойдем ли мы с войском или останемся. Тервола не знают слова «пощада».
— Жди здесь, — согласно кивнув, ответила Сахманан.
Волшебница пошла к ногам монстра, уступая дорогу потоку оживших мертвецов, выходящих из его чрева. Этриан уже долгое время наблюдал за тем, как выходящие из пещер воины строились в ряды и начинали маршировать в сторону гор. Казалось, что укрывшимся в недрах горы ордам не будет конца.
Может быть, монстру вообще нет нужды прибегать к тактическим тонкостям? Не исключено, что он способен выдерживать огромные потери до бесконечности.
Сахманан вернулась, когда солнце уже зашло за горизонт. За собой она вела двух некрупных драконов.