Жатва
Шрифт:
Лицо Парра, повернутое к Эбби, от гнева совсем окаменело.
— Вы, доктор Ди Маттео, всего-навсего ординатор. Вы осмелились решать вопросы, которые значительно превосходят ваше положение в клинике и вашу компетенцию. Восс уже знает о вашем геройстве. И теперь Бейсайду придется за это платить. И дорого платить.
— Не усугубляйте, Парр, — осадил его Марк. — Случившееся пока не достигло такого уровня.
— Думаете, Виктор Восс не обратится к своим адвокатам?
— А причина? Закон разрешает целенаправленную передачу донорских органов. Согласно
— Заявление появилось только потому, что она заставила этого несчастного поставить свою подпись!
Парр разве что не тыкал в Эбби пальцем.
— Я всего лишь рассказала ему про Джоша О’Дея, — возразила она. — Попросила представить умирающего парня, которому всего семнадцать…
— Одного этого достаточно, чтобы вас уволить, — заявил Парр. Он взглянул на часы. — С половины восьмого вечера вы более не являетесь ординатором нашей клиники.
Эбби в ужасе смотрела на президента Бейсайда. Она хотела возразить, но у нее сдавило горло.
— Вы не сможете этого сделать, — сказал Марк.
— Почему?
— По одной причине. Такие решения принимает руководитель ординатуры. Зная Генерала, сомневаюсь, что он позволит кому бы то ни было захватывать его полномочия. Это первое. Второе: у нас заметная нехватка хирургов младшего звена. Если мы потеряем Эбби, дежурства в отделении торакальной хирургии участятся. Врачи начнут уставать. А утомленные врачи делают ошибки. И вы, Парр, знаете цену этих ошибок. Если вам скучно без адвокатов и судебных разбирательств — это самый надежный способ навлечь и то и другое.
Марк повернулся к Эбби:
— Ты вроде дежуришь завтра вечером?
Она кивнула.
— Что будем делать, Парр? Вы не подскажете, кто из ординаторов второго года может заменить Эбби?
Джереми Парр сердито блеснул глазами на Марка:
— Все это временно. Затишье перед бурей. — Он повернулся к Эбби. — Завтра вы услышите первые громовые раскаты. А теперь сгиньте с глаз моих.
На негнущихся ногах Эбби покинула кабинет Парра. В оцепеневшем мозгу не было ни одной мысли. Пройдя половину коридора, она остановилась. Оцепенение сменилось желанием сесть на пол и зареветь. Она бы так и сделала, не будь рядом Марка. Он шел следом за ней.
— Эбби, ты даже не представляешь, какая война шла здесь весь день. Как тебя угораздило встрять во все это? Ты хоть понимала, что делаешь?
— Я спасала жизнь одного мальчишки. И хорошо понимала, что делаю.
У нее дрожал голос, прерываемый всхлипываниями.
— И мы спасли его. Марк, он будет жить. По-моему, этим и должны заниматься врачи. Я не выполняла чужих приказов. Я руководствовалась собственными побуждениями. Собственными!
Она сердито смахнула набежавшие слезы.
— Если Парр собирается меня уволить, пусть попробует. Я готова выступить перед любой комиссией по этике и представить факты. Семнадцатилетний парень и жена какого-то богача. Я сумею показать, из-за чего вспыхнула вся эта шумиха. Возможно, меня все равно уволят. Но им это так просто не сойдет.
Эбби повернулась и пошла дальше.
— Есть другой способ. Еще легче, — сказал ей Марк.
— Ничего другого мне не придумать.
— Послушай меня. — Марк снова взял ее за руку. — Пусть все шишки валятся на Вивьен. Ей так и так больше у нас не работать.
— Я не только выполняла ее указания. Я тоже хотела, чтобы сердце досталось этому парню.
— Эбби, не упускай того, что само плывет тебе в руки! Вивьен уже взяла всю вину на себя. Она сделала это, чтобы оградить тебя и медсестер. Не надо играть в благородство.
— А что будет с Вивьен?
— Ее уже уволили. Обязанности старшего ординатора переходят к Питеру Дейну.
— Куда же она теперь пойдет?
— Это уже ее головная боль, а не Бейсайда.
— Но Вивьен сделала то, что предписано врачебной этикой. Спасла жизнь своему пациенту. За такое не увольняют!
— Она нарушила нашу главную заповедь: играть только в команде. Клиника не может рисковать своей репутацией из-за непредсказуемых личностей вроде Вивьен Чао. В клинике любой врач либо с нами, либо против нас.
Он помолчал.
— Какую позицию займешь ты?
— Не знаю, — покачала головой Эбби, чувствуя, что по щекам снова льются слезы. — Я уже ничего не знаю.
— Эбби, я предлагаю тебе трезво оценить свои возможности. Или отсутствие таковых. За плечами Вивьен пять лет ординатуры. Она состоявшийся хирург. Она может устроиться в другую клинику. Может открыть частную хирургическую практику. А за твоими плечами всего-навсего интернатура. Если тебя сейчас уволят, ты никогда не станешь хирургом. И что дальше? Будешь всю оставшуюся жизнь торчать в какой-нибудь заштатной клинике, осматривать тех, кому оформляют медицинскую страховку? Ты этого хочешь?
— Нет. — Эбби захлестнула волна отчаяния. — Нет.
— Тогда скажи, чего ты хочешь?
— Теперь я точно знаю, чего хочу.
Эбби быстро вытерла слезы. Глубоко вдохнула. Потом еще раз.
— Я поняла это сегодня днем, когда смотрела, как Тарасов оперирует. Он у меня на глазах взял в руки донорское сердце. Вялое, словно кусок мертвого мяса. А на столе — тот самый парень, подключенный к аппарату искусственного кровообращения. Но потом Тарасов подсоединяет донорское сердце к артериям Джоша, и оно начинает биться. Оно живое, и Джош живой…
Она замолчала, борясь с новой волной слез.
— Вот тогда я поняла, чего хочу. Я хочу делать то же, что делает Тарасов. — Эбби посмотрела на Марка. — Дарить кусочек жизни таким мальчишкам, как Джош О’Дей.
Марк кивнул:
— Осталось только осуществить свое желание. Эбби, оно еще вполне осуществимо. Твоя работа. Принятие в штат клиники. Все остальное.
— Я не знаю, каким образом.
— Это ведь я предложил команде твою кандидатуру. Ты по-прежнему мой выбор номер один. Я могу поговорить с Арчером и другими. Если мы все горой встанем за тебя, Парр будет вынужден пойти на попятную.