Жажда ночи
Шрифт:
Ему наглядно показали, что и на его силу найдется управа. И против него - есть, что поставить.
Защищая девушку, которая стольким жертвовала ради Теодоруса, Михаэль думал о Сирине. О том, что он сам мало чем отличается от Древнего, просто не так далеко прошел еще по этому пути. Мастера вполне могла однажды постичь подобная участь. И на месте той слепой могла оказаться его любимая…
Сирина была всем для него. Пусть и немало времени понадобилось Михаэлю, чтобы осознать это.
Теперь, он был совершенно уверен в том, вся вселенная не стоила
И то, что Кали так поступила, показала это ему… имело какой-то подтекст.
Но Михаэль не был сейчас в состоянии осознать глубинный смысл поступка богини.
Он не мог размышлять. Не мог просчитать вероятные причины, даже приблизительно. Просто знал, доверял своему чутью. Ощущал.
Но не мог осмыслить.
Потом, позже. Когда он будет уверен, что с ней ничего не случилось.
А пока…, что ж, он никогда не думал, что дойдет до подобного, но готов был на время позволить Максимилиану управлять ситуацией.
Потому что все, чего в данную минуту хотел вампир - это заботиться о Сирине.
Его тьма заклубилась, пытаясь вырваться, смести все, что встретится на ее пути. Разрушить хоть что-нибудь, лишь бы дать выход этой ярости от собственной беспомощности, от бессилия, от того, что не смог защитить ее.
И в этот момент, словно почувствовав это, будто поняв, как он близок к срыву, Рина пришла в себя.
Ее сознание потянулось к нему.
Михаэль замер посреди комнаты, с ней на руках. Наслаждаясь. Почти ошарашенный пониманием того, насколько неполной была без Сирины, его сущность.
– Это стоило того, любимый, - пальцы Рины коснулись его груди, там, где билось сердце.
Она мягко провела по его коже ладонью, забираясь под ткань, будто старалась подобной лаской утихомирить зверя, беснующегося у него внутри.
И это срабатывало, черт побери!
Под ее руками, под этим нежным касанием, его тьма остановилась, отбрасывая злость, полностью переключаясь только на Сирину. Стремясь к ней.
– Я верю, малыш, - он опустил ее на подушки постели, помог сесть. Нахмурился, понимая, что Рина почти не в состоянии пошевелиться сама.
– Но ни за что, ни ради кого в этом проклятом мире, не захотел бы пережить этого еще раз, - Михаэль резко выдохнул, пытаясь быстрее взять себя в руки.
– И откуда, разрази все гром, ты вообще узнала об этом ритуале?
Вероятно, в его голосе звучала раздраженная претензия, но Мастер знал, что Сирина ощущала его любовь, его тревогу, и никогда за это на него не обидится.
– Ты даже не представляешь, сколько всего собрано в твоей библиотеке, - чуть насмешливо прошептала Сирина, целуя его ладонь, которой мужчина обнял ее щеку.
– Неужели ты никогда не читал своих собственных книг?
– зеленые глаза блеснули озорством.
Это было хорошо. Даже богине не удалось сломить его Рину.
Ледяные тиски опасения немного ослабли, позволяя Михаэлю вздохнуть полной грудью.
Он скрыл это. Отгородил свой страх за здравие разума
Не потому, что это имело бы значение. Отнюдь. И стань она совершенно безумной, он все так же любил бы Сирину. Но Мастер не хотел сообщать ей, что подобный вариант был вполне вероятным. Не хотел пугать. Берег ее покой.
– Меня интересовало только то, что я мог использовать, а ритуалы колдунов, определенно, не моя стихия - вампир безразлично пожал плечами, - за все остальные находки, стоит сказать спасибо Кирину, - он нахмурился.
– Хотя, не думаю, что благодарен ему за этот вечер, черт возьми!
Ее губы дрогнули в слабом подобии беззвучного смеха от столь явного раздражения Михаэля.
Но ему было не до этого.
Дьявол! Да что же с ней? Куда делась вся сила Рины?! Его почти пугало подобное физическое истощение. Да ведь она же бессмертна! Такого просто не должно было быть.
Обхватив рукой ее затылок, он понял, что и голову ей держать сложно. Но Рина, с раздражающим упорством, не желала ложиться. Даже когда Михаэль надавил, поглаживая открытой ладонью шею, она несогласно посмотрела на него своими изумрудными глазами, и тяжело глотнула, закусывая губу.
– Не надо, Михаэль, я хочу подумать, понять то, что узнала, что произошло…, а едва лягу - просто усну, - она едва-едва покачала головой, оказывая ему сопротивление.
Мастер не считал, что ей стоило думать сейчас. Если Рина нуждалась в отдыхе - она получит его. Все остальное несущественно.
Потому его сознание потянулось к ней, доминируя, преобладая, погружая Рину в сон.
Они подумают, обязательно обдумают каждую секунду произошедшего, каждую деталь. Но потом.
А сначала, он обеспечит ей полный покой, и сделает все, чтобы восстановить ее силы.
И у Михаэля имелась идея, как это сделать.
Здесь, вполне, обойдутся несколько суток без них. А смена обстановки и отсутствие проблем, покой разума, который Мастер обеспечит любимой, помогут Сирине быстрее прийти в норму.
Довольный таким решением, он вытянулся на кровати, вдоль ее тела, подпирая голову одной рукой, а другой - обнял уснувшую девушку.
Мастер не собирался отдыхать. Знал, что еще очень долго не сможет закрыть глаза, упуская любимую из своего поля зрения.
Очень давно Михаэль обещал показать Рине Париж. Похоже, пришло время исполнить обещанное.
Всего три часа назад они покинули эту комнату, а ему казалось, что прошло столетие.
Слишком много вместилось в этот промежуток времени. Столько, сколько не случалось с Древним и за тысячу лет, что он уже прожил.
Глядя в ее неподвижные бледные черты, словно отлитые из белого воска, Теодорус проклинал себя за то, что не прислушался к предупреждению Лилии, за то, что отправился на ту чертову равнину.
Ненавидел себя за то, что не растерзал Стефа тогда, когда мог это сделать, и за то, что поддаваясь беспечности Древнего, привыкшего к своей власти и силе, не уничтожил свое создание, едва ощутил, что то - выжило.