Жажда смерти
Шрифт:
С искренней благодарностью
Херберт Эпстайн”.
Пол оставил письмо на столе, чтобы не забыть выслать Ассоциации чек.
Несколько лет назад он целые уик-энды посвящал посещениям своих дядюшки и тетушки в Рокэуэйе. Всегда можно предсказать ранги положение в обществе местных мафиози: по яркости освещения вокруг их домов. Ведь только им нужно опасаться за свои жизни. В деревне.
Во вторник отвезли Кэрол в санаторий возле Принстона. Пол впервые увидел дочь за несколько месяцев и хотя и подготовился к решительным переменам, все же испытал настоящий шок. Девушка, казалось, постарела лет на двадцать. Ни малейшего сходства с той игривой когда-то девушкой с приятной трогательной улыбкой отец не заметил. Она стала похожей на витринный
Джек, не переставая разговаривать с ней мягким проникновенным голосом – веселый непринужденный бессмысленный разговор, применимый для успокоения норовистых лошадок – но, похоже, девушка не восприняла ни единого слова и даже не услышала; похоже, она даже не воспринимала собственного существования, не то, что кого-то другого. Они за это заплатят, подумал Пол.
Сидя в вагоне рядом с Джеком, смотрящим в окно на полосы серого дождя, Пол заметил наконец, что Джек не проронил ни слова за последние несколько часов, пока они возвращались домой. Казалось, попытка достучатся до разума Кэрол вытянула из него все жизненные соки. Пол попытался было придумать что-нибудь ободряющее, но вскоре понял, что тут ничем не поможешь.
Особенно словами.
Видя насколько плохо переносит случившееся Джек. Пол чувствовал странное наслаждение происходящим. Это делало его в два раза сильнее. Он не чувствовал слабости – будущее зависело только от его поступков. Он взял все на себя.
Но подумав хорошенько, Пол уразумел, что радоваться, собственно нечему; он держал равновесие только потому, что его, как и Кэрол задела мрачным крылом одна и та же болезнь – неспособность что – либо чувствовать. Как будто вокруг него воздвиглась серая непробиваемая стена – а эмоциональные центры подверглись анестезированию. Заражение длилось уже несколько дней: стена постепенно смыкалась. Пол вспомнил грабителя в Риверсайдском Парке, как это ужаснуло его; но в тот раз он боялся в последний раз. Второй раз, когда человек хотел ограбить пьяного – чувств была самая малая толика. Сцена виделась ему со смутным отчуждением, словно он смотрел и вспоминал какай – то старинный фильм.
Этой ночью он бродил по улицам, но никто на него не напал. В полночь Пол вернулся домой.
Глава 17
В среду утром Пол из конторы позвонил лейтенанту Бриггсу из бюро по расследованию убийств. Полиции к сожалению ничего не удалось установить и разыскать убийц Эстер. У Пола накопилось достаточно праведного гнева, чтобы он смог оборвать поток слезливых извинений и уверений во всяческом...
Повесив трубку он вдруг понял насколько фальшивым был взрыв его негодования. Он разразился гневом под влиянием импульса и только потому, что именно этого от него и ожидали, а ему вовсе не хотелось навлекать на себя какие бы ни было подозрения необычным поведением. Пол внезапно понял насколько для него легко играть роль невинного младенца: легко изображать истекающего кровью несчастного гражданина; легко смотреть людям в глаза не выдавая страха, который мог бы стать следствием комплекса вины. Как быстро он научился хранить в тайне то, что ему не хотелось раскрывать: ему как бы дали возможность ссылаться на самого себя и цитировать самого себя, оставляя в стороне все, что ему казалось ненужным.
Этим вечером Пол решил исследовать другую часть трущобы. В метро он добрался до четырнадцатой и пошел в район где ходили грузовики, находящийся прямо под Вест-Сайдским хайвеем. Под нависающими платформами складов спали пьянчуги; огромные серые двери грузовых загонов были внушительно заперты на огромные замки. На боковых удочках под тенью уходящего вверх хайвэя света почти не было, и огромные грузовики неровными рядами уходили вдаль, наполовину загораживая узенькие проходы. Воздух был холоден и тяжел: дождя не было, но зато было ощущение дождя. Стылый непрозрачный свет ночи блокировал зрение.
Пол обнаружил машину, припаркованную криво к тротуару: она была покалечена и глядя на нее казалось, что водитель с трудом выбрался из дорожной аварии и просто побежал куда-то за помощью. Грузовик был “раздет”: капот открыт, кабина поднята, колес нет, а машина стоит на кирпичах, поставленных один на другой. Пол посмотрел в мотор: так, батарее нет. Окошко возле водительского сидения разбито. Когда он взглянул внимательней на поднятую кабину, то понял что ее взломали: козырек оказался сильно помят. Еще часов шесть назад это была отличная машина, просто у нее потек маслопровод или кончился бензин. Теперь же, это была никому не нужная рухлядь.
В животе образовался горячий комок ярости.
Поставь им ловушку, подумал он. Это можно как-нибудь устроить. Пол шел, сжимая в кармане рукоятку револьвера, и через некоторое время кое-что придумал.
Утром он позвонил в прокат автомобилей и нанял машину для ночного пользования.
В половине одиннадцатого он проехал по Вест-Сайдскому хайвэю к наклонному въезду на Восемнадцатую улицу и прогромыхал к узенькому выходу в складском районе. На Шестнадцатой появился полицейский автомобиль и копы безо всякого интереса оглядели машину пола. Объехав квартал, он обнаружил небольшую прогалину между двумя грузовиками на правой стороне улицы, подальше от света фонарей. Припарковав автомобиль под странным, нелепым углом к тротуару. Пол накарябал карандашом на листке бумаги: “Вышел бензин – скоро вернусь” и воткнул записку под “дворник” на ветровое стекло. Шоферы обычно поступали таким образом, чтобы избежать штрафов за неоплаченную парковку. Потом добросовестно запер дверцы и пошел прочь, выставляя напоказ свое отвращение, зашел за угол и быстро стал огибать параллельный квартал, перешел на другую сторону и встал в глубокой тени, как раз напротив своей машины. Пол стоял между двумя трейлерами, скрытый от посторонних глаз, но имеющий широкое поле обзора.
Мимо то и дело проезжали машины. Парочка гомосексуалистов, потея от страха, шли наперерез, нежно касаясь друг друга и похохатывая. Пол слыхал, что голубые бродят по стоянкам в надежде отыскать партнера, но видел это впервые.
Все это показалось ему совершенно омерзительным. Педики вызывали чувство примерно такого же отвращения, что и калеки. Изъяны и уродства, которые не можешь понять и привыкнуть, всегда вызывают очень неприятные ощущения. Но угрозы они никакой, кроме самих себя, не представляли, поэтому Пол милостиво разрешил им скрыться в темноте. Идиоты, подумал он, ходить в этих местах ночью без оружия?.. Сами ведь напрашиваются.
Он отпрянул: не надо так. У них было право на то, чтобы находиться здесь, и на то, чтобы их никто не задевал. Такое право было у каждого.
Кто-то должен охранять город. По всему видать, копам на все наплевать – они ничего не делали. Два вечера подряд он приходил сюда и провел в этом опасном районе довольно много времени, а увидел всего лишь одну единственную патрульную машину.
Значит, я сам должен этим заняться. Если не я, то кто же?
Ему пришлось ждать больше часа, но наконец они появились: двое парней в поцарапанном фургоне. Поначалу они проехали мимо арендованной машины Пола. Медленно-медленно, а тот, что сидел возле шофера, опустил стекло и высунулся чуть ли не наполовину, чтобы прочитать записку под дворником. Пол напрягся. Парни принялись что-то оживленно обсуждать, но ему не было ничего слышно. Наконец фургон быстро удалился и Пол снова встал на место между трейлерами. Еще полчасика подожду, подумал он, и можно будет считать, что ночь он отработал.
И тут фургон снова показался на улице. Тот же самый. Старый. Подкатился к машине Пола и встал как вкопанный.
Значит они просто объехали квартал. Хотели убедиться в том, что поблизости нет полицейских.
Они вылезли из фургона и распахнули задние двери. Пол наблюдал, как парни достают инструменты – вагу, еще что-то. Очень профессионально экипированы.
Когда ребята взломали дверцу его машины, Пол пристрелил их обоих.
Глава 18