Жажда смерти
Шрифт:
— Брось, Юрок! Не переживай! — с опаской похлопал его по плечу Боня. — Сегодня проиграл, значит завтра наваримся. Не в могилу же эти деньги с собой тащить! Лучше выпей с ребятами. С Андреем вон познакомься.
Мне показалось, что Боня его побаивается. Косумов сверкнул на меня взглядом и без улыбки сунул мне жесткую ладонь.
— Убить эту биксу мало! — продолжал он. — Руки вырвать за такую раздачу.
— Много проиграл-то? — полюбопытствовал Боня.
— Все, что с собой было! — отрезал Косумов, шаря по карманам. — Даже на сигареты не осталось.
Он опять завелся и хлопнул кулаком по барной стойке. На нас начинали оглядываться.
— Да ты выпей, выпей! — уговаривал Боня. — От всех болезней помогает.
Косумов тяжело вздохнул.
— Правда, что ли, выпить? — задумчиво проговорил он, растирая щеки с отросшей щетиной.
— Конечно, выпей, — поддержал Боня. — Что же ты, бедолага, вторые сутки трезвым маешься!
Это было неправдой. Косумов не выглядел трезвым. Он опрокинул рюмку и замотал головой.
— Брр! Пойдем отсюда! — решил он. — А то я сейчас со злости всю эту поганую лавку разнесу к чертям собачьим.
— Погоди минутку, — засуетился Боня. — Я только за девчонками сбегаю.
Оставив нас, он исчез и вернулся через некоторое время с двумя девушками. Я посмотрел на них или, точнее, на одну из них, и что-то ослепительно вспыхнуло передо мной. Я невольно вздрогнул и зажмурился.
4
Мне показалось, что ко мне идет Ирина. И сразу накрыла ломящая истома, как будто у меня начинался жар. Я не знаю, как возникло это невозможное наваждение. То ли нервы сыграли со мной злую шутку, то ли так на ее лицо упал свет, но целую секунду иллюзия была полной. Я почувствовал, что начинает кружиться голова.
Потом мираж стал рассеиваться. Теперь я видел, что общего с Ириной было не так уж много. У этой незнакомой мне девушки были блестящие светло-зеленые глаза, тоже слегка раскосые, но с какой-то шальной, мятежной поволокой, и яркий клубничный рот. Ирина не пользовалась такой помадой. Что-то еше незабытое, не отболевшее, так любимое мною, было в ее движениях, легкой фигуре и вздрагивающей походке. И такие же длинные русые волосы, разве что чуть темнее.
Я все еще неотрывно смотрел на нее, пока она приближалась. И она отвечала мне взглядом дразнящим и вызывающим. Кажется, я даже, забывшись, шагнул ей навстречу. Но тут из-за моей спины вынырнул Владик и обнял ее.
— Наигралась, моя крошечка? — засюсюкал он.
Она подставила ему щеку для поцелуя, не отводя от меня своих насмешливых, дерзких глаз. У нее был тонкий овал лица с упрямым подбородком, такие же, как у Ирины, хрупкие скулы и матовая кожа. Видя, как рука Владика привычно ложится на ее талию, я испытал неожиданный и острый укол ревности.
И, словно угадав, что со мной происходит, она слегка усмехнулась, изогнув клубничные губы.
— Знакомьтесь, — сказал Владик, поворачиваясь ко мне. — Это Диана.
Я настороженно отношусь к экзотическим именам, особенно женским. По-моему, они выдают повышенные амбиции родителей, которые те надеются осуществить в детях,
— А это Настя, — продолжал Владик.
Я посмотрел на вторую девушку, трогательную в своей неуклюжести. Она не была красавицей. Лет двадцати, а может быть, и меньше. С каштановыми волосами, кареглазая, большеротая, в детских неуместных веснушках, со смешным вздернутым носом и подвижным лицом, довольно пугливым.
Кстати, вряд ли Диана была намного старше. Их разделяли года два, от силы три. И десятилетия несхожего жизненного опыта. В Диане ощущалась уверенная женская сила. Настя была домашней девочкой, дичившейся на людях.
Они и одеты были совершенно по-разному. На Диане шелковая кремовая рубашка, расстегнутая довольно низко, так что виднелись тонкие ключицы и желобок груди, и узкая длинная юбка со смелым разрезом. Бледный шелк оттенял ее блестящие глаза и гладкую кожу. Настя была в свитере неопределенного цвета, совершенно ей не шедшем, и потертых джинсах.
Восхищенное внимание всех членов компании было, разумеется, приковано к Диане. И она принимала его как должное. Если бы у меня в отношении нее возникли намерения, пришлось бы встать в общую очередь. Хвост которой, вполне возможно, заканчивался не здесь. Не в этом казино.
— Перейдем в ресторан? — предложила Диана.
— Я, наверное, домой поеду, — робко отозвалась Настя.
Голос у нее был глуховатый, словно простуженный. Это было неожиданно для ее детской внешности, как плохая отметка в тетради отличницы.
— Да перестань, — снисходительно отмахнулась Диана. — Куда ты в такую рань? Представляете, она так и не решилась сыграть, — пожаловалась Диана всем нам. — Весь вечер простояла рядом со мной и только смотрела. Дурочка.
— Испугалась, да? — спросил Настю Косумов, окидывая ее мужским покровительственным взглядом.
— Да просто денег, наверное, не было, — развязно предположил Боня.
Настя залилась румянцем. Веснушки на ее лице проступили отчетливее.
— Да я же ничего в этом не понимаю, — принялась она оправдываться. — К тому же я просто хотела понять, почувствую азарт или нет. Я так много читала про все это. Ну, про казино, рулетку. А сама не была никогда.
— А что ты читала? — осведомился Косумов, готовый при случае посмеяться над ее пристрастием к чтению.
— Ну, разное, — неохотно протянула она. И посмотрела на Диану, словно ища ее одобрения. — Достоевского, там. Пушкина. Цвейга.
— Ну, ты даешь! — ахнул Боня. — И охота тебе на эту ерунду время терять.
— Устала с ней воевать! — безнадежно развела руками Диана. — Как будто на другой планете человек живет. Одна учеба на уме, да книжки эти. Зачем, спрашивается? Что общего это имеет с настоящей жизнью?