Жажда. Трилогия
Шрифт:
Глава четвертая
Выражение «нетерпеливость молодости» такое глупое. Чем дольше я живу, тем нетерпеливее становлюсь. Вообще–то, если ничего особенного не происходит, я могу сидеть спокойно и быть довольной. Однажды я шесть месяцев провела в пещере, питаясь только кровью семейства летучих мышей. Но по прошествии веков то, чего я хочу, я хочу немедленно. Я быстро завязываю отношения. Поэтому я считаю Рея и Сеймура своими друзьями, хотя мы только познакомились.
Конечно, часто я и обрываю дружеские отношения столь же быстро.
Мой отдых прерывает стук Рея в дверь.
Рей сменил школьную одежду на джинсы и серую футболку. Сейчас десять вечера. С первого взгляда я понимаю, что он недоумевает, почему так поздно оказался у меня дома. Эта девушка, с которой он только что познакомился. Эта девушка с такими гипнотическими глазами. Если он до сих пор не думал о сексе, то вскоре задумается.
— Я не слишком поздно? — спрашивает он.
Я улыбаюсь.
— Я вампир и не сплю всю ночь. — Я делаю шаг в сторону, приглашая его. — Пожалуйста, заходи и извини за пустые комнаты. Как я уже говорила, много мебели еще в гараже. Когда приезжали грузчики, они не смогли попасть в дом.
Рей осматривается и кивает:
— Ты говорила, что твои родители уехали?
— Да.
— Где они?
— В Колорадо.
— Где вы жили в Колорадо?
— В горах, — говорю я. — Хочешь что–нибудь выпить?
— Конечно. Что у тебя есть?
— Вода.
Он смеется.
— То, что нужно. Но только если ты выпьешь со мной.
— С радостью. У меня вроде есть еще бутылка вина. Ты пьешь?
— Я иногда пью пиво.
Мы идем в кухню.
— Вино намного лучше, красное вино. Ты ешь мясо?
— Я не вегетарианец, если ты об этом. Почему ты спрашиваешь?
— Просто интересно. — Он такой милый, так и хочется откусить кусочек.
Стоя на кухне, мы выпиваем по стакану вина. Мы пьем за мир во всем мире. Рей говорит, что ему не терпится приступить к работе. На самом деле, ему просто не терпится. Когда я нахожусь наедине со смертным, моя аура становится сильнее. Рей знает, что рядом с ним уникальная девушка, он заинтригован и смущен. Я спрашиваю, как там Пэт. Поборемся с замешательством.
— Нормально, — говорит он.
— Ты сказал ей, что собираешься ко мне?
Он опускает голову. Он испытывает укол вины, но не более того.
— Я сказал ей, что устал и собираюсь лечь спать.
— Ты можешь остаться спать здесь. Если занесешь кровати.
Моя откровенность сильно удивляет его.
— Мой отец будет беспокоиться за меня.
— У меня есть телефон. Можешь позвонить ему, — говорю я и добавляю: — А чем он занимается?
— Он частный детектив.
— Звучит эффектно. Хочешь ему позвонить?
Рей ловит мой взгляд. В ответ я ловлю его. Он не дергается под моим испытующим взглядом, не то что его отец. Рей сильный внутри.
— Давай посмотрим, как пойдет и насколько затянется, — говорит Рей осторожно.
Он приступает к работе. Он быстро запыхался. Я помогаю ему, но совсем немного. Несмотря на это, он говорит, что я очень сильная. Я рассказываю ему, как я подружилась
— Он, наверное, самый умный парень в школе, — говорит Рей, внося два стула для столовой. — Ему только шестнадцать, а в июне он уже заканчивает школу.
— Он сказал мне, что любит писать, — говорю я.
— Он потрясающий писатель. Он дал Пэт пару своих рассказов, а она дала их мне. Они были очень мрачными, но замечательными. Один из них о том, что происходит между мгновениями жизни, он называется «Вторая рука». Герой начинает жить между этими мгновениями и обнаруживает, что там происходит намного больше, чем в обычном времени.
— Интересно. А что в рассказе такого мрачного?
— Это последний час жизни парня. Но он прожил его за год.
— А парень знал, что это его последний час?
Рей запнулся. Должно быть, он знает, что Сеймур болен.
— Не знаю, Лара.
Раньше он не называл меня по имени.
— Зови меня Сита, — говорю я, сама себя удивляя.
Он удивленно поднимает бровь:
— Прозвище?
— Вроде того. Так меня называл мой отец.
Рей улавливает изменение интонации, потому что я позволила грусти проникнуть в свой голос. Или, возможно, это отголосок тоски, которая отличается от печали. Ни один близкий мне человек не называл меня настоящим именем тысячи лет. Я думаю, как было бы хорошо, если меня так назвал Рей.
— Твои родители надолго в Колорадо? — спрашивает Рей.
— Я солгала. Мой отец не там. Он умер.
— Извини.
— Я думала о нем перед тем, как ты пришел. — Я вздохнула: — Он умер очень давно.
— Как он умер?
— Его убили.
Рей меняется в лице:
— Это должно было быть ужасно для тебя. Я знаю, что, если бы что–то случилось с моим отцом, я был бы в отчаянии. Моя мать оставила нас, когда мне было пять лет.
Я сглатываю комок в горле. По силе своей реакции я понимаю, насколько я позволила себе увлечься этим мальчиком. Неужели все из–за глаз Рамы? Есть что–то большее. У него голос Рамы. Нет, конечно, не выговор — если бы обычный человек услышал их вместе, он сказал бы, что в их голосах нет ничего похожего. Но для меня, с моим вампирским слухом, тонкие нюансы их голосов практически идентичны. Паузы между гласными. К Раме меня сначала привлекли именно глубокие паузы.
— Наверное, вы очень близки. — Это все, что я могу сказать. Но я знаю, что вскоре мне вновь придется затронуть тему отца. Я хочу сегодня попасть в его офис. Я только надеюсь, что вытерла каждую каплю крови. У меня нет никакого желания оказаться рядом с Реем, когда он узнает правду.
Если вообще узнает.
Он заканчивает переносить мебель, это заняло у него пару часов, хотя мне хватило меньше двадцати минут, чтобы вынести ее в гараж. Уже за полночь. Я предлагаю ему еще один бокал вина — большой бокал, — и он залпом выпивает его. Как и я, он испытывает жажду. Я хочу его крови, его тела. Питье крови и секс я воспринимаю не то чтобы по раздельности. Правда, я не черная вдова. Я не убиваю после спаривания. Но иногда желание убивать и вожделение приходят вместе. Я не хочу причинить вред этому юноше, не хочу, чтобы с ним случилось что–то дурное. Но одно лишь то, что он находится рядом со мной, резко повышает его шансы умереть.