Жажда
Шрифт:
– Ну, хорошо. – Он кладет ладонь мне на лоб, словно проверяя, нет ли у меня температуры.
Я хочу пошутить насчет того, что горная болезнь – это не вирус, но, когда он целует меня в макушку, у меня перехватывает дыхание. Потому что сейчас, когда он сдвинул брови и скривил рот, так что на его щеках еще четче обозначились ямочки, дядя Финн стал так похож на моего отца, что мне приходится собрать всю мою волю в кулак, чтобы не заплакать.
– Я все же думаю, что Мэйси права, – продолжает он, не замечая, насколько я вдруг пала духом. – Сегодня тебе лучше будет весь день отдыхать и приступить
Я киваю и отвожу взгляд, чтобы не дать ему заметить горя, отражающегося в моих глазах.
Должно быть, он понимает, каково мне сейчас, поскольку больше ничего не говорит, а только похлопывает меня по руке, после чего подходит к туалетному столику, за которым Мэйси все еще накладывает макияж.
Они начинают говорить, но голоса их звучат так тихо, что я ничего не могу расслышать, а потому просто перестаю прислушиваться и натягиваю одеяло до подбородка. И жду, чтобы мучительная тоска по моим родителям прошла.
Спать я не собиралась, но все-таки засыпаю. В следующий раз я просыпаюсь в час с чем-то и слышу, как у меня урчит в животе. Но на сей раз это вызвано тем, что в желудке уже более суток не было ничего, хоть сколько-нибудь напоминающего еду.
На холодильнике стоит банка арахисового масла и лежит упаковка крекеров, и я жадно набрасываюсь и на то, и на другое. Умяв тонну арахисового масла и целую упаковку крекеров, я наконец снова начинаю чувствовать себя человеком.
А еще я чувствую себя в этой комнате и в этой школе как в западне.
Я пытаюсь не обращать внимания на охватившее меня возбуждение, пытаюсь смотреть мои любимые сериалы на Нетфликсе, читать журнал, который не дочитала в самолете. Я даже пишу сообщение Хезер, хотя и знаю, что она сейчас в школе, – я надеюсь, что мы с ней сможем какое-то время вести переписку по телефону. Но ей удается отправить мне только одно сообщение, в котором она пишет, что сейчас у нее контрольная по математическому анализу, так что из нашей переписки явно ничего не выйдет.
Что бы я ни пыталась делать, ничего у меня не клеится, и в конце концов я решаю просто пойти погулять. Возможно, прогулка по здешней аляскинской глуши поможет мне прочистить мозги.
Но, похоже, здесь, на севере, одно дело, решить отправится на прогулку и совсем другое – подготовиться к ней. Я быстро принимаю душ и, поскольку я тут человек новый, гуглю, как нужно одеваться на Аляске зимой. Оказывается, что утепляться нужно очень тщательно, даже когда на дворе еще только ноябрь.
Когда я нахожу заслуживающий доверия сайт, мне становится ясно, что Мэйси не зря накупила мне столько теплых вещей. Сначала я надеваю купленные ею шерстяные лосины и мою фуфайку-безрукавку, затем добавляю еще один слой теплого белья – штаны и рубашку. После чего натягиваю еще и флисовые штаны ярко-розового цвета (ну, конечно) и серую флисовую куртку. Сайт предлагает мне напялить поверх нее еще одну, более теплую, но пока еще не так холодно, как будет через пару месяцев, и я решаю пропустить этот предмет гардероба и сразу перейти к шапке, шарфу, перчаткам и двум парам носок. Наконец я облачаюсь в пуховую парку, которую мне купил мой дядя, и обуваюсь в непромокаемые зимние сапоги, стоявшие внизу моего стенного шкафа.
Быстрый взгляд в зеркало говорит мне, что выгляжу я так же несуразно, как и чувствую себя.
Но у меня будет еще более несуразный вид, если в свой второй полный день на Аляске я замерзну насмерть, а потому я игнорирую это чувство. К тому же, если во время прогулки мне станет жарко, я смогу снять с себя флисовый слой одежды – во всяком случае, именно это рекомендует найденный мною сайт, поскольку здесь, на севере, пот – это твой враг. Оказывается, нахождение во влажной одежде может привести к гипотермии. Как и все остальное в этом штате.
Вместо того чтобы отправить Мэйси сообщение в то время, когда она сдает какой-то свой тест, я оставляю ей записку, в которой говорю, что собираюсь исследовать территорию школы, – мне, разумеется, хватит ума не выходить за стену в здешнюю глухомань, где водятся волки, медведи и один бог знает кто еще.
Я иду к выходу, спускаюсь по лестнице, не обращая внимания ни на кого, – правда, мне почти никто и не встречается на пути, поскольку большинство учеников и учителей сейчас на уроках. Наверное, мне следовало бы испытывать чувство вины из-за того, что сама я здесь, а не там, но, честно говоря, я чувствую только облегчение.
Спустившись на первый этаж, я выхожу наружу через первую же попавшуюся дверь – и едва не передумываю идти гулять, потому что меня тут же бьет в лицо ветер и мороз.
Возможно, мне все-таки следовало надеть тот дополнительный слой теплых одежек.
Но сейчас уже слишком поздно об этом жалеть, так что я натягиваю на голову капюшон и прячу замотанное шарфом лицо в высокий воротник парки. И иду по двору, хотя все мои инстинкты кричат мне поскорее убраться обратно внутрь.
Но мне всегда говорили, что важные дела надо начинать и кончать в соответствии с заранее намеченным планом, и я вовсе не желаю весь остаток учебного года сидеть тут взаперти, как пленница. Лучше умереть.
Я засовываю руки в карманы и продолжаю идти.
Поначалу я чувствую себя так скверно, что могу думать только о морозе, о том, как он действует на мою кожу, хотя едва ли не каждый ее дюйм покрыт несколькими слоями теплой одежды.
Но чем дольше я иду, тем теплее мне становится, так что я ускоряю шаг и наконец-то начинаю оглядываться по сторонам. Солнце встало часа четыре назад, почти в десять утра, так что сейчас у меня впервые выдалась возможность увидеть здешнюю глухомань при свете дня.
Как же тут все красиво – даже на территории школы. Мы находимся на склоне горы, так что мне постоянно приходится идти либо вверх, либо вниз, что на этой высоте отнюдь не просто, хотя теперь мне уже стало намного легче дышать, чем два дня назад.
Сейчас, в ноябре, растений вокруг немного, но везде виднеются вечнозеленые деревья. И их зелень красиво смотрится на фоне белого снега, который устилает здесь почти все.
Мне любопытно, как это – слепить снежок, но я, конечно, не снимаю перчаток. Я нагибаюсь, беру горсть снега и пропускаю его сквозь пальцы, просто чтобы посмотреть, как он сыплется вниз. Когда он высыпается, я снова нагибаюсь, беру еще снега, затем леплю из него комок, как говорил Флинт.