Жека
Шрифт:
— Там у них народу мама не горюй, но я бабе одной стоху сунул, она провела без очереди, — хвалился Славян. — Ещё стоху дал, она заяву написала, и все документы напечатала. Потом пошли к одному мужику, он всё подписал. Этому кенту пришлось больше всех давать, штукарь сунул ему. Хорошо хоть конвертов заранее набрали. И вот. Держи!Производственно-потребительский кооператив «Удар». Председатель Митяй, я в правлении. Всё легко и просто.
Жека взял чёрную кожаную папку с документами, полистал их. Что сказать? Нечего.
— Пришлось в сберкассе ещё расчётный счёт открывать, — заржал Митяй. — На моё имя. Хахаха!
—
— Чё с ним не так? — удивлённо спросил Жека.
— Эту конторку завод на баланс принял, так же как и дома во всём районе, как только построили. Завод же строил. В горисполкоме сказали в их строительное управление идти. Но мне кажется...
Славян помолчал, и продолжил.
— Мне кажется, проще вообще это здание выкупить. Из заводской собственности в коллективную. Нашего кооператива. Короче, Жека, надо ещё штуку. Придётся и там совать кому попало.
— Как в коллективную? Там ЖЭК ещё же. Он-то куда денется?
— А ему мы, братан, в аренду будем его же халупу сдавать, — рассмеялся Славян. — Я чё-то сейчас только это допёр, когда сюда шёл. Реально мутануть можно по крупняку. Только нужны БАБКИ.
— Ты займёшься? — спросил Жека.
— С Митяем сходим, — ответил Славян. — Но надо ещё пару косарей. Братан, иначе никак.
— Бери. На дело не жалко. Завтра расскажете что там у вас. Сходите с Митяем. Документы-то себе оставишь?
— Себе. Мамке на бумажки плевать.
На следующий день Славян на пятак пришёл совсем недовольный. Митяй тоже был сумрачен, даже не придуривался, как обычно.
— Чмо поганое попалось! — Славян со злостью плюнул в сторону.
— Чё случилось? — осторожно спросил Жека. — Проблемы?
— Да там дело на одном старике застопорилось. Начальник строительного управления ни в какую бумаги не хочет подписывать. Я хотел в аренду с выкупом толкнуть этот ЖЭК. Там всё здание в пару-тройку косарей обошлось бы по остаточной. Мы сразу бы их заплатили на счёт завода, и всё, здание наше. Так нет... Упёрся, пердун старый. Это государственная собственность! Это народное достояние! Это принадлежит народу Сисисиэр! Мы его отремонтируем! В течении пятилетки. У этого старого гандона портрёт Ленина на стене, а не Горбача, и значок компартии на пинжаке. Я даже деньги совать этому чёрту не стал, сразу мусорам сдаст. Тьфу! А заместитель у него нормальный мужик. В пиджачке такой, при галстуке, причёсочка, глазки бегают. С этим кентом стопудово добазариться можно было бы. Эта сука по виду, за штуку мать родную продаст.
— Продаст, говоришь... — задумчиво сказал Жека. — Митяй!
— Ау! — откликнулся тот. — Я на мокруху не пойду, сразу говорю!
— Тебе кто-то говорит про мокруху? — коварно улыбнулся Жека. Недоволен он был корешем. — Завтра иди после шараги и проследи, где этот чёрт живёт. Как подобраться можно. Тебя никто не видел в этой конторе?
— Не, не, Жека! Я в вестибюле сидел. Чё там вдвоём делать-то? Я базарить всё равно не умею. Славян один ходил.
— До скольки он работает?
— До 5. Я его чуть не до конца дня избазаривал — ни в какую, — пожал плечами Славян. — Потом стояли в сквере, курили, и этот хрен мимо проплыл. В шляпке, с портфельчиком, гнида. Митяй видел его.
— Схожу, посмотрю за дедом, —
— Я завтра после работы подойду туда, — Жека задумался. — В 4 могу свинтить, если механик отпустит, а полпятого вообще железно. Туда доберусь, сяду на скамеечке вдалеке. К тебе подходить не буду. Пойду следом. Если дед присядет где, или в магазин зайдёт, если я не увижу, стой на виду. Если сразу на свою хату пойдёт, проследишь, где живёт. Скажешь потом где.
Жека так спокойно и уверенно говорил, что Митяй сначала даже с каким-то испугом смотрел на него. Потом глянул на Славяна, но и в его холодных бесчувственных глазах не увидел ничего. Только злость и желание быстрей решить трудное дело. Впрочем... Каким оно было трудным? Убить, забить старого человека, который честно выполняет свой долг? Не даёт украсть государственную собственность? Отдать заводское здание в адрес какого-то мутного кооператива-однодневки? Тысячи мыслей пронеслись в голове Митяя, и он ещё раз убедился, что пацаны свернули совсем не туда. Но поделать уже ничего не мог. Он читал в глазах Жеки и Славяна опасность. И вынужден был подчиниться.
— Ладно. Так и сделаю. Ну... Мне пора, — Митяй как-то тяжко встал с лавки, пожал всем руки, и пошёл домой.
— Чё-то Митяй какой-то мутный стал, — заметил Славян. — Как бы не сдал нас корешок.
— Не сдаст! — уверил Жека. — Он пацан правильный. Но ещё так и не понял, что нахер никому не нужен в этой стране. Когда прочухает, куда всё идёт, что не пободаешься сейчас, то останешься с пустыми обосранными штанами, будет уже поздно. И те же, за кого он сейчас топит, жалеет их, они же потом об него будут ноги вытирать, и харкать в рожу.
— Чё мне-то делать, пока вы отжигать там будете?
— С 5 часов и до вечера будь дома. У кого-нибудь на виду. На улице, у Пущи дома, с мамкой. Мусора по любому будут копать, и версию про службу двинут наверняка. К тебе первому придут. Нужно чтобы алиби железное было. Но я постараюсь как гоп-стоп всё сделать, чтоб на грабителей подумали.
— Ствол будешь брать?
— Возьму. Может, через дверной глазок придётся мочить. Ладно... Давай братан. Пока. За волыной я сам схожу.
На следующий дент пришлось на работу тащиться со спортивной сумкой. Ещё на пустыре снял пистолет с предохранителя, прицелился и выстрелил один раз. С непривычки конечно, отдача большая, но терпимо. С близкого расстояния, метров с 5 точно бы попал.
Ствол засунул в пакет, который положил в сумку. Туда же запихнул финку, завёрнутую в газету. Сверху накидал газет и журналов. Потряс сумку — вроде не стучит и не перекатывается. Перед работой заехал на вокзал, и оставил сумку в автоматической камере хранения, бросив 15 копеек в приёмник монет. Код выбрал номер своего дома и номер первой квартиры на первом этаже. Получилось 2228. Не забудешь. На работу сумку никак нельзя было тащить — вдруг мусора шмонать на проходной будут.
Волновался ли Жека, видя как стрелка часов приближается сначала к обеду, после обеда к концу смены? Нет. Сейчас ему было безразлично. Лишь хотелось быстрей бы завалить старого пня, и вернуться домой, почитать что-нибудь. В последнее время давно не читал, и хотелось прям завалиться классически, на кровать и читать, пока не уснёшь. А мать потом тихонько вошла бы, и выключила ночник. Как всегда было и будет.