Жека
Шрифт:
— И что нам делать? — скорбно спросила мать.
— Оставьте пока в отделении. Полежит месяц. Подкормим, проколем витамины, а потом заберёте домой. Сколько проживёт...
Однако не получилось так. Через неделю умер дед прямо в больнице. Ночью. Никого не позвал на помощь. Догнал коварный чёрный враг бывшего разведчика и гвардии сержанта. Похороны в пятницу. На деревенском кладбище рядом с роднёй. Придётся с города тело в гробу везти. Жека дал матери две сотни на всё про всё. Родственники добавили ещё. Самое главное — транспорт, и продукты на поминки. Однако есть большая загвоздка — надо водку где-то отоварить.
На похороны давали два ящика. Только сначала надо взять из ЗАГСа справку о смерти, поехать с ней в горисполком к уважаемому товарищу, взять там ещё справку, потом ехать на оптовую базу, и уже там получать. Волокита такая, что отец два рабочих дня без оплаты взял. По зарплате конечно, потеря значительная... Жека хотел помочь — таскать, то да сё, но с работы не отпустили.
— Это не близкий родственник, — отрицательно покачал головой механик. — Даже и не проси. Вот если бы родители у тебя померли, другое дело, приходи. А так... Нет, нет, и нет! Иди работай!
— А похороны? Похороны в пятницу! — спросил Жека, предчувствуя, что опять получится облом.
— В пятницу будет профсоюзное собрание после работы. Ты кстати, в профсоюз вступил, как тебе говорил Сергеич? Нет? Чё тогда просишь? Сейчас работать некому. Иди к директору, если отпустит... Но знай — я тебе такую характеристику потом напишу, что лучше бы ты не работал тут вообще!
Механик махнул рукой, показывая на дверь, намекая, что разговор закончен. Жека смотрел на его лицо, и недоумевал. Вот вроде чувак не сказать, что большой начальник, поднялся лишь на полметра от унитаза, но быкует по пустякам. Рабочий для него — никто. Заехать бы этому чёрту в ухо с вертушки... Но это проблемы не решит. Чё-то делать надо... И мать и отец на взводе уже. Сёстры маленькие плачут — дома бардак.
— Жень... Могилу копать надо... — вечером безучастно сказала мать. Была она скорбно-отстранённая. И даже глаза, казалось, запали, и выглядели тёмными провалами, как на старых иконах.
— На деревенских надежды нет. Вдвоём с Серёжкой копать будете...
— Ладно. Мам... Ничего. Всё хорошо будет... — Жека осторожно положил руку матери на плечо, как будто утешая, и вышел на улицу. Тут только Сахар мог помочь. Девятка на стояке, значит, можно зайти...
Покурил для храбрости, поднялся на этаж, позвонил. Открыла Сахариха. Как всегда, чем-то недовольная.
— Чё надо? Где был?
— Свет, я к Роману.
— А... Так ещё и не ко мне! — надула губки и недовольная пошла, стукнув кулачком в закрытую дверь зала, где тихо играла музыка. Блин!!! Сахар с тёлкой! У двери лежат чёрные женские туфельки на шпильке, и в прихожке висит импортная женская сумочка поверх дорогущего плаща из красного крека и шёлкового шарфика. Ну всё, капец...
Сахар вышел из зала с благостной физиономией, что-то говоря на ходу, но увидев Жеку, тут же помрачнел.
— Ты... Что тебе? Мало косяков за тобой, ещё и притащился. Ну, говори.
— Сахар, у меня дед умер.
— Ладно. Что дальше, — нетерпеливо сказал Сахар. — Денег надо что-ли? Так у тебя самого есть. Веня говорит, по штуке делаешь за ходку. Не, Соловей, ты вообще в курсе, куда ты влез? К кому ты влез? Ты думал???? Ты к ворам влез!!! Они тебя грохнут как комара, если проотвечаешь, или накосячишь. Я тебе помочь не смогу. Там не мой асфальт. Да и какой смысл мне за тебя вкупаться даже щас? Ты поверх меня нассать захотел, а теперь приходишь ко мне. Чё к Вене не идёшь?
— Ну... Получилось так, — промямлил Жека, не зная, куда девать себя от стыда. А Сахар-то, как ни крути, прав...
— Надо было товар толкнуть по бырому. Откуда я знаю, кто у вас там что держит? Был бы у тебя магазин, я бы к тебе пришёл, — не нашёлся что сказать Жека, предчувствуя, что разговор не в то русло пошёл.
— Знаешь, Жека, ты вроде и пацан толковый, а щас какой-то детский лепет трёшь, — Сахар всё более выходил из себя. — Говори, чё надо. У меня гости.
— Надо деду могилу копать, и вообще дел дохера, а не отпускают. Чё делать-то? Может, больничный купить?
— Где работаешь? — уже чуть не рявкнул Сахар, беря в руки кнопочный телефон.
— Кондитерская фабрика. Механик не отпускает, говорит, работать некому, — так стрёмно Жека никогда себя не чувствовал, как сейчас. Как будто малой пацан жалуется на наезжальщика.
— Тимофееч, привет. Узнал? Да. Я. Как здоровье? Как сам? Ну и хорошо. Да и я хорошо. Слушай... Тут у одного моего парнишки дед умер. Да. Он у тебя работает. На практике. Да. Да. Да. Соловьёв. Слушай... У них тут проблемы в семье. Сам понимаешь, похороны, то да сё... Нет. Он говорит, подходил к какому-то там механику, и он не отпускает, даже без оплаты дни не хочет давать. А... Ну всё. Понял. Сочтёмся. В преференс? Наверное, ближе к выходным. Ага. Давай. И тебе не хворать.
— Иди. До следующей недели свободен, — Сахар показал на дверь, и выгнал, как заблудившегося щенка. Только Жека сделал пару шагов по подъезду, как свистнул вслед.
— Эй! Должен будешь! Я не люблю людям в глаза попусту лезть.
Жека шёл и вспоминал фильмы про мафию, как там легко и просто решались проблемы, когда сходишь к дону Корлеоне. Сейчас что-то похожее случилось и с ним. И ему пришлось идти к мафии. Вот не хотел же Сахара подпрягать... Но мать... Она ж запурхалась. Ладно. Будь что будет...
Нас следующий день поехали с отцом за водкой. И это заняло почти целый день. Свидетельство о смерти уже было получено. Осталось только отнести его в горисполком и получить там справку-разрешение на отпуск водки в количестве двух ящиков. Как назло, Никифырыч работал, придётся тачку там ловить, на базе. Пока дотилипали до горисполкома, пока отстояли очередь в горисполкоме, где для оформления документов на отпуск водки отдельный кабинет был открыт, пока получили справку на отпуск водки в количестве двух ящиков. Потом поехали на базу, которая была за городом, у чёрта на куличках. Жека тормознул бомбилу, и почти насильно затолкал к нему отца, который всё порывался поехать на автобусе, чтобы сэкономить деньги.