Жека

Arladaar

Тут уже Жека не нашелся что сказать. С трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Дискотеке труба!

— Ну ладно, как хочешь! Пока.

— Пока. Можешь идти, — благосклонно разрешила Сахариха. — Ничё, как нить ещё в рестик сходим, погудим.

Ну что ж... Придется тащиться одному... Никто не хочет составить компанию корифану. А дискотека что в школе, что в училище, техникуме, институте, меж тем, всегда была делом опасным, и притягивала массу чёрт-те кого. С одной стороны, вроде как, дискотека для своих, с другой стороны, наверняка все местные отморозки подтянутся. Это ж такая халява. И шапки поснимать со студаков можно, и денег поднять. И тёлку приголубить впятером в подъезде, зажав рот трусиками... Причём ходили за поживой не только местная шпана, но и вполне взрослые бродяги по жизни. Грохот музыки и толпы молодёжи на улице привлекали много кого...

Домой пришёл, там уныние — батя ёлку купить не смог, хоть с утра ходил. Очередь занимал в 6 часов. Ёлки продавали лишь в одном месте в городе — в большом павильоне с простой и лаконичной вывеской «ЁЛКИ» Летом на этом же павильоне красовалась надпись «ЦВЕТЫ». Но так как цветов в СССР зимой отродясь не продавали, с наступлением холодов, распродав последние запасы сентябрин, хризантем, астр и бархатцев, павильон стоял пустой. Ближе к Новому году завозили сюда ёлки от Лесхоза. Специально для Нового года ёлки никто не выращивал. Лесхоз чистил лес, и привозил для продажи советским гражданам всякую дрянь — лысые, косые, кривые, с 3-4 стволами, и тому подобные некачественные ёлки. Всё, что негодно и не имело интереса для будущей лесозаготовки, для которой требовалась качественная прямая древесина. А иногда лесхоз борзел до того, что привозил вместо ёлок молодые лиственницы и сосны — и так сойдёт! Купите и это!

Однако на всех не хватало даже и таких уродливых ёлок. Перед Новым годом очередь за ними занимали с 6 утра. Сегодня отец пошёл к 6 часам, по ещё пустому тёмному городу, но в очереди был уже 35-й. А ёлок осталось в павильоне всего 21 штука, и всё это была такая лютая некондиция, что плакать хотелось. Огромные 3х метровые лысые стволы с несколькими веточками по цене полтора рубля за метр. Но разобрали и их, когда в 8 часов павильон открылся. Как в Новый год без ёлки-то? Отец пришёл домой даже не то, что злой, а расстроенный донельзя. Как так — у людей праздник, а у нас нет. Дети расстроенные, собрались наряжать уже, игрушки, серпантин достали... Простоял на морозе 3 часа, и впустую...

— Щас! — бросил Жека, и вышел из дому не раздеваясь.

Поймал тачку, за трёшку доехал до вокзала, подошёл к таксисту на стояке, постучал в окошко, протянул четвертак.

— Братан, ёлка нужна, выручай!

Тот открыл багажник, а там лежали две ёлочки. Небольшие, полутораметровые, но густющие! Такие только в кино показывают. Их тайно, с большой опаской рубили в лесу, на заранее подсмотренных летом делянах, и везли в город, отдавая деньги за провоз через посты ГАИ и лесхозов. Однако продавать открыто их было нельзя. Продавали или своим, или знающим чё почём.

— Беру одну! Поехали на речку!

Все таксисты знали дворовое название района, и ориентировались без проблем. Привёз домой, отдал отцу. Там у малых радости полные штаны! Они и ёлок-то таких отродясь не видели! Настолько густая, что ствола даже не видно. И намного красивее смотрится, чем лысая палка 3 х метровой высоты. Батя поставил ёлочку на подставку, потом на крестовину набросали старой ваты, типа снег. Девчонки аккуратно стали вешать игрушки, некоторые ещё старые, из папье-маше, неизвестно как сохранившиеся до современности. Братья Серёга и Диман развесили гирлянды, одну из мигающих лампочек. Включили её — классно. И сразу запахло ёлкой и Новым годом. Теперь свет в зале вечерами и не включали — хватало освещения от ёлочной гирлянды.

Утром следующего дня пошёл сдавать последние зачёты. Отстрелялся быстро, ещё в 11, но пришлось ждать до 12 часов, как и предупреждал вчера комсорг Владимир Станиславич. Подтянулся Лёха. Сидели вместе, базарили ни о чём. Лёха тоже оказывается, занимался единоборствами. Когда поступил в технарь, пошёл в секцию бокса для любителей в подростковом клубе «Заря», потом там же открылась секция кикбоксинга. Стал ходить в неё.

— Чисто для себя, — усмехнулся Лёха. — В таком городе лишним не будет.

— Дрался уже? Приходилось? — поинтересовался Жека.

— Конечно. Наезжали. Да и сюда в общагу к девкам постоянно таскаются всякие. Иногда орут, приходится отбивать.

— На ринге не хочешь подраться? У меня у друганов охранный кооператив, там для тренировки охранников есть тренажёры, место для разминки, ринг. Я сам частенько там бываю. Тоже тренируюсь. Иногда дерёмся в прикол.

— Конечно. Говори адресок. Приду на новогодних. Всё равно делать нефиг будет. В деревню к себе тоже не хочу. Тут делать нефиг, а там и подавно. Водку только глушить, да в клуб ходить на танцы, а это не моё.

Чем-то приглянулся Лёха Жеке. Показался надёжным, простым. Попробовать притянуть его к делам? Давать пока простые поручения. В последнее время Жека не доверял никому, кроме старых пацанов. Из молодых одни слишком пили, или шмалялись наркотой. На речке это не скрыть. Другие сильно блатовали. Были жестокими гопстопщиками и беспредельщиками, что для дела очень нехорошо. Такие для дела наоборот, вредны. Будут мочить всех подряд по тупому — и сами сядут, и всех за собой по тупости утянут. Некоторые уже по зоне пошли, прихватив друганов прицепом. Сам Жека никого просто так никогда не бил, из озорства или по приколу. К обычным людям всегда относился с симпатией и дружелюбием, всегда старался поддержать советом, а если бы попросили, то и материально тем, кому оно нужно.

— О... Молодцы! — довольно сказал Владимир Станиславич, увидев Жеку и Лёху. — Пойдёмте, принесём аудиоаппаратуру. Давайте за мной, пошлите к завхозу.

Комсорг медленно, с чувством собственного достоинства, пошёл впереди пацанов. Жека, привыкший ходить быстро, практически бегом, вынужден был сильно замедлять шаг, и тащиться практически как Робот Вертер из «Алисы Селезнёвой». И обогнать-то никак. А Лёха так вообще стал копировать робота Вертера, ступая так же, размеренно переставляя руки и ноги под прямыми углами, вышагивая за завхозом.

Так понемногу перешли в другой корпус. В небольшой комнатке, рядом с комендантшей общаги, сидел завхоз, Терентий Палыч, мужик грубый и пошлый. Было ему уже лет под 60. Постоянно ходил в замызганной матерчатой куртке и старой кепке. Но ходили слухи, что при копеешной зарплате из его гаража добро просто валится, и невозможно даже пройти к машине. Причём всё какая-то дрянь — веники, щётки-смётки, электролампочки, молотки, и прочее дерьмо.

С нескрываемым обожанием смотрел он на молоденьких студенток, что было совсем уже неприлично в его возрасте. Один раз, во время выборов депутатов, комсомольцев отправили помочь страшим товарищам оборудовать избирательный участок в главной рекреации техникума. Взрослые ставили кабинки для голосования, собирая из металлических трубок, а студенты обтягивали их красной материей.