Желание герцога
Шрифт:
Внутри поднялось отвращение к самой себе. Неужели она так легко поддастся знакам внимания красивого мужчины, что забудет долг, какой привел ее сюда?
Предсмертное желание отца и честь матери должна быть важнее всего этого.
Вдвоем с Габби они немного отстали, от остальных гостей.
— Может, хочешь рассказать мне что-нибудь?
Габби взяла Лиллиан под руку.
— А рассказывать нечего, — тихо ответила Лиллиан, выискивая Саймона среди гостей.
Он шел в компании молодой дамы и ее дуэньи. Лиллиан почувствовала необычное напряжение, от которого все сжалось в желудке, но она отказалась
— Ну как же нечего, — не отставала Габби. — Он специально отстал от компании гостей, чтобы проведать тебя, потом как-то смог убедить пойти с ним, и вы вдвоем явились на пикник. За это время должно было произойти что-то интересное.
Лиллиан зажмурилась на мгновение и попыталась вычеркнуть из памяти все, о чем только что сказала Габби. Это оказалось невозможным, причем так продолжалось весь день. Эти мысли не давали ей покоя с тех пор, как она несколько часов назад рассталась с Саймоном. Она думала о том, как забавно было дразнить его, когда он предложил остаться и поухаживать за ней, и о том, какой искренней показалась его забота, когда он интересовался ее самочувствием.
Но больше всего за это время она размышляла над его словами о семье. Лиллиан глубоко тронули его добрые чувства к сестре. Когда-то они с братом были так же близки, а теперь она ужасно скучала по Джеку.
Саймон очень хорошо говорил о своем отце, но это нисколько не удивило Лиллиан. В конце концов, таково было общее мнение о старом герцоге. В обществе он слыл благопристойным и добродетельным человеком. И когда Саймон произносил эти-слова, казалось, что он искренне верил в них.
Это могло означать одно из двух: либо он абсолютно наивен во всем, что касается его отца, и тогда, если ей удастся раскрыть правду, она причинит ему страшную боль, либо Саймон такой же лжец, как и его отец, и решил продолжать фарс, утверждая, что Роджер Крэторн достоин всяческой похвалы.
Ни то, ни другое не доставляло Лиллиан особой радости.
— Обычная болтовня, — ответила Лиллиан, когда поняла, что подруга все-таки ждет ответа. — Ничего интересного.
Она не знала, почему ничего не рассказывает лучшей подруге о своем разговоре с Саймоном, но, так или иначе, это казалось ей неправильным.
Мать Саймона, вдовствующая герцогиня Биллингем, которая шла впереди, проложила себе дорогу в толпе гостей к сыну. Лиллиан внимательно смотрела, как две женщины, в компании которых он находился, отошли в сторону, а мать и сын уединились от движущейся компании. Они говорили совсем немного, потом герцогиня ушла, оставив Саймона смотреть ей вслед.
Когда он повернулся, Лиллиан сразу заметила его недовольно поджатые губы. Она мгновенно вспомнила, как спросила его о матери. В тот момент она решила, что его нежелание говорить о ней объяснялось просто: они приблизились к гостям, расположившимся для пикника.
Теперь она задумалась, не обусловлены ли его сомнения чем-то другим. С тех пор как Лиллиан приехала в имение, она пока еще не заметила теплых отношений между матерью и сыном. На самом деле герцогиня совсем мало времени уделяла общению с Саймоном.
Да, интересно.
Внезапно Саймон повернулся к ней, и глаза их встретились. От его пристального взгляда у Лиллиан покраснели щеки, она не смогла сдержать вздох, когда заметила, как потемнели его глаза удивительного цвета жадеита, только совсем не от беспокойства, которое отражалось в них сразу после разговора с матерью.
Лиллиан с неохотой отвела глаза, но еще несколько секунд после этого чувствовала на себе его взгляд, пока он не смешался с толпой гостей. Они почти добрались до дома.
— Совсем ничего интересного? — прошептала Габби, когда они вошли в холл и слуга принял у них пелерины. — Мне кажется, если тот выразительный взгляд, который ты только что получила с его стороны, ты не считаешь интересным, то, возможно, тебе просто незнакомо значение этого слова.
Но когда ее подруга, тихонько хихикая, последовала вверх по лестнице за другими дамами, Лиллиан на секунду прикрыла глаза. Только других интересных встреч с Саймоном Крэторном ей и не хватало.
Но все же, похоже, им суждено было случиться.
Глава 5
Саймон окинул взглядом просторную комнату, которая являлась отцовским кабинетом. Покачав головой, он сам себя поправил: его кабинетом. Теперь это был его кабинет. Или по крайней мере станет его, как только ему удастся разобрать возвышающиеся горы бумаг и писем, которые отец оставил после себя.
Покойный герцог был привередливым человеком во всех отношениях. Но он никогда в жизни не выбросил ни одной бумаги и тщательно записывал все, что считал важным. И это было замечательно, когда дело касалось его мыслей и воспоминаний о каком-то важном моменте законодательной деятельности или писем, имеющих отношение к какому-либо историческому событию.
Но часто в его записях речь шла о рождении жеребят в другом имении, а среди писем встречались письма от эксцентричной и давно умершей тетушки отца — Полетт, которая сообщала что-то о своих швеях и негодовала, что мужчины больше не носят парики и туфли с пряжками.
Все эти письма и записи в беспорядке лежали на столе, стопками возвышались на полу рядом со стулом, валялись на книжных полках.
Саймон считал своим долгом до отъезда в Лондон рассортировать эти бумаги и решить, что с ними делать. Он даже думал составить биографию отца и был уверен, что некоторые материалы в этой комнате, когда время придет, будут очень важны для этой цели.
Он бы с удовольствием окунулся в разбор бумаг прямо сейчас, потому что через несколько часов ему предстояло выступать в роли хозяина приема. Но он не мог этого сделать: накануне после пикника мать попросила… нет, скорее потребовала, встречи с ним сегодня утром. Поэтому сейчас он ждал ее и даже не притрагивался к бумагам.
Как по сигналу, дверь в кабинет открылась, и вошла мать. Она закрыла за собой дверь и, фыркнув, осмотрелась вокруг.
Когда-то она слыла безупречной красавицей. До сих пор не умолкали рассказы о ее первом выходе в свет и о том, как мужчины боролись за возможность просто прикоснуться к ее руке. Но Роджер Крэторн, который вот-вот должен был стать одиннадцатым герцогом Биллингемом, скоро заявил о своих правах на нее, и все знали, что Крэторн, так или иначе, всегда добивается своего.