Желание на любовь 2
Шрифт:
Стянул и бросил на пол накрученное чалмой вокруг мокрых волос полотенце. Тёмные длинные пряди рассыпались змеями по плечам, укрытым махровой тканью. Гладкая, лишённая загара, порозовевшая после горячей воды кожа Паркер блестела. Пухлые губы выделялись на лице спелой ягодой.
Мэттью улыбнулся. Клубника со сливками. Аромат шампуня заполнил ноздри; всё та же клубника, но только с зелёным яблоком…
Всё как тогда, но теперь он точно знал, кто перед ним, чего хочет и будет хотеть всегда. И огромные карие глаза не наполнятся болью от упоминания чужого имени.
–
Она ничего не ответила, а приподнялась на цыпочки, впилась в чётко очерченный рот губами, решив поцелуем показать, насколько рада его возвращению в её стены.
Мэтт запустил пальцы в мокрые локоны и ответил на поцелуй с жадностью изголодавшегося зверя. Он оторвался от нежного рта, чтобы наполнить горящие лёгкие глотком воздуха, и сжал податливое тело в объятиях. Руки дрожали от невыносимого желания прикоснуться к голому влажному телу Кэт.
Вуд дёрнул за край пояса, завязанного толстым узлом. Полы халата распахнулись, обнажив длинные стройные ноги, плоский белый живот и высокую грудь, увенчанную ореолами тёмных сосков. Мэттью сжал ладонями тонкую талию и, приподняв Паркер, уткнулся носом во впадину между двумя упругими полными холмиками, ощущая губами бархатистость нежной кожи.
– Я так долго этого ждал…
Кэтлин выгнула спину и лишь простонала в ответ.
Он втянул в рот один из сосков и, слегка прикусив зубами, провёл кончиком языка по шероховатой маковке. Протяжный стон и лёгкая дрожь стали ответом на ласку.
Вуд ликовал: наконец-то она не сдерживала себя. Сомкнутые веки любимой трепетали, истерзанный поцелуями алый рот полуоткрыт, дыхание прерывистое, щёчки залиты румянцем. Его женщина была прекрасна в своём желании, но прихожая – не место для первой близости. Нужно продержаться до спальни…
Он поставил Кэт на ноги и впился в сочные губы. Мэтт не сводил глаз с любимого лица, стараясь запечатлеть любой оттенок эмоций в ответ на свои ласки. Он был уверен: не нужно ничего говорить. Прошедшая ночь на многое открыла глаза обоим, обнажив чувства до предела. Больше никакого недопонимания. Они любят друг друга – а раз так, то должны быть вместе.
Паркер изнемогала от напора горячей ласки. Голова шла кругом, ставшие ватными ноги дрожали, предательские коленки норовили согнуть их. Ещё немного – и она распластается прямо здесь на полу, не в состоянии совладать с невыносимым желанием близости.
Она ждала признания в любви, чтобы произнести в ответ своё. Кэтлин улыбнулась, вспомнив, сколько размышляла над этими словами и как ждала разговора, но стоило увидеть Мэттью – и все планы тотчас же рухнули. Ну почему всё сводится сейчас к банальному сексу? Хотя то, что происходило, вряд ли можно назвать банальным. И тут же мелькнула мысль: «Для тебя – да, а для него?»
Она разомкнула веки. Взгляд уткнулся в зелёный огонь его глаз. Отчего-то на душе моментально стало тревожно. Неужели он, в отличие от неё, прекрасно осознавал, что делал, и следил за процессом соблазнения?
Тело его дрожало, твёрдая выпуклость в штанах, говорившая о степени обуявшего желания, прижималась к её обнажённым бёдрам. Требовательные
Если это соблазнение – не спонтанный всплеск чувств, то что тогда? Попытка создать семью любым способом? Привязать её к себе, сыграв на сексуальной зависимости? И можно ли осуждать Мэтта: он так хочет жить рядом с дочерью. А она лишь часть его плана? Не потому ли так быстро была выставлена Лесси?.. Да способен ли он вовсе любить кого-то, кроме себя? Лилибет не в счёт – она и есть частица его самого; и даже её он будет любить лишь как принадлежащую ему вещь…«Как всё это противно… Кобель…»
В висках по-прежнему стучал пульс, но уже не музыкой колокольчиков любовной страсти, звучавшей несколько секунд назад. Он звенел как набат: спасайся, беги!
Кэтлин упёрлась руками в грудь Вуда. Необъяснимая, липкая до осязания паника накрыла с головой.
– Нет, не надо. Я так не могу, – жёсткие ладошки вдавились в твёрдый торс. – Тебе нужен только секс…
Мэттью зарычал, но из объятий не выпустил. Он прочёл кучу эмоций, промелькнувших в карих глазах за доли секунды, и почувствовал, как напряглось в его руках стройное тело.
Вуд недоумевал: что произошло? Что испугало её на этот раз? Он застонал, готовый биться головой об стену. Кто может сказать, есть ли край у страхов Кэт Паркер? И если есть, то как перешагнуть через него, не сделав никому больно? Молчать – означало вызвать истерику, но говорить одно и то же по сотому разу… Неверие начинало раздражать.
– Чего ты боишься больше? Меня или собственных желаний? – Мэтт наблюдал, как расширились её зрачки, сделав коричневую радужку тонким кругом вокруг чёрной бездны, до краёв наполненной страхом.
Кэтлин попыталась опустить лицо вниз, но он не позволил сделать это, удерживая своим подбородком. Тепло их прерывистого дыхания смешалось, взгляды буравили друг друга.
Слова Мэттью звучали как приговор.
– Не решилась открыться тогда и поступаешь так же сейчас. Бежишь при первой же трудности и закрываешься в себе. Спряталась шестнадцать лет назад за обидами и опасениями «что будет, если»!
Слышать это Кэтлин становилось невыносимо, тем более что каждая фраза была наполнена правдой. Паркер закрыла глаза, но слова продолжали ранить; если бы можно было прикрыть уши. Она попыталась поднять руки, но Мэтт крепко держал свою жертву и продолжал пытку:
– Боялась услышать, что не нужна, даже не спросив об этом. Ты трусиха, Кэт! И свою трусость прикрываешь, обвиняя других. Как маленький щенок, нагадивший в ботинок хозяина, чтобы пометить собственным запахом и не позволить забрать другим. Любишь и пытаешься сделать больно любимым, но прежде всего себе. Ботинок можно вымыть или выкинуть, на худой конец, а боль от шлепка по попе ты будешь помнить всю жизнь. Лелеять, внушая себе, что вот как бывает, если пытаешься показать своё чувство.
– Я не щенок. Ты не ботинок. И уж Лилибет – никак не то, что нагадил щенок.