Желание
Шрифт:
если что-то пойдет не так, я не мог позволить дочери Цзинь пострадать или серьезно
пораниться. Если такое произойдет, Цзинь меня посадит или пришлет своих охранников
избить меня в лепешку. Если он поймет наш план, все мы умрем.
– Дайю, - процедил я с тревогой.
Я слышал ее дыхание, я рискнул посмотреть на нее сверху, держащейся за поручень.
– Еще немного, - сказала она.
Ее руки напряглись, она схватилась и подтянулась. Под таким углом притяжение
работало
и испорченные. Она была смелой и во время похищения, а теперь я знал, что она
бесстрашна.
Я восхищался этим, но это только усложняло мое задание.
– Хорошо, - сказала она. – Принимай.
– Понял, - ответил я. – Готов.
Она отклонилась, вытянула ноги. Я ощутил ее вес и начал опускать ее к земле. Дайю
отталкивалась от стены, все время смеясь. Ее ноги коснулись земли, глаза сияли, а щеки
порозовели. Наши взгляды пересеклись, она радостно улыбнулась. Мое сердце на миг
сжалось. Я отвел взгляд и шагнул вперед, занялся ремнями на ней. Робот протянул ей
полотенце.
– Ты такая, какой я представлял Мэг Мерри, - сказал я, произнося имя героини на
английском.
– Мэг Мерри? – спросила она.
– Из «Складки времени», - я выпрямился и улыбнулся ей. – Мэг была упрямой и
своевольной. Ты смелее, но и она на многое способна. Она – одна из моих любимых
персонажей книг.
– Ах, литературная отсылка? – спросила она.
Я пожал плечами и занялся своими ремнями.
– Я изучал мировую литературу. Не могу перестать думать о книгах, - первая фраза
была ложью, но вторая была правдой. Книги были моим спасением. Они привязывали
меня к бессердечному миру, в котором мы жили.
– И кем был бы ты? – спросила она, скрестив руки, забавляясь.
– Даже не знаю. Любым от Лю Бея до Эдмонда Дантеса или бедняги из «Сердца-
обличителя». Пам-пам, - я постучал по металлическому телу робота. – Кошмар.
Робот отлетел, дважды недовольно пикнув.
– Тебя тянет к драматичным произведениям, - рассмеялась она. – Я читала По на
уроках литературы, но Дантес?
– «Граф Монте-Кристо» Дюма, - сказал я. – Герой, Дантес, играет богатого графа и
годами воплощает в жизнь план отмщения, - я слишком поздно понял, как иронично это
звучало, как близко было к моей ситуации. Но мы не могли все время врать. Если я мог
где-то быть искренним, то это насчет книг, которые читал и полюбил.
– Безумный убийца и тот, кто притворяется другим, чтобы отомстить. Даже не знаю,
что о тебе думать, Джейсон, - она прижала ладонь к подбородку и прищурилась, глядя на
меня,
она, опустив ладонь на мое плечо и сжав, словно это было естественно. Она выбралась из
ремней. На миг я запутался, кто кого здесь играл. – Спасибо. Ты хороший учитель.
Робот подлетел из-за моей спины и забрал ремни.
– Я еще не пытался никого учить, - сказал я. – Но у тебя хорошо получилось.
Ее лицо сияло от пота, она вытерлась полотенцем, не переставая улыбаться.
– Я буду чаще к тебе приходить.
Я раскрыл рот на миг, а потом тоже рассмеялся.
– Буду рад в любое время.
– Ловлю на слове, - сказала она и вытянула руки над головой, словно не могла
сдержать энергию.
Я надеялся на это.
Это почти казалось простым.
Дайю обняла меня, вскоре собравшись уходить, и ее запах – цитрусовые и цветы –
задержался на моей коже. Я еще полчаса бросал ножи в круглую мишень на ровной стене,
сначала промахиваясь, как новичок. Рука дрожала, я не мог сосредоточиться. Я забирал
ножи и снова бросал, затерялся в ритме, пока не начал снова и снова попадать в яблочко.
Вес ножа и холодная рукоять на коже были знакомыми успокаивающими
ощущениями.
Это мне и требовалось.
Только это сейчас я понимал.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Три дня спустя Сяо Хуань лично доставил длинную серебряную коробку к моей
двери.
– Что это? – спросил я.
Он пожал плечами, а потом улыбнулся так широко, словно я дал ему чаевые в
тысячу юаней.
– Хорошего дня, сэр, - сказал он и коснулся края черной фуражки, кивнув.
Я растерянно развязал бархатную ленту и открыл коробку. Три белые каллы были
внутри, такие идеальные, что я коснулся лепестка, чтобы понять, настоящие ли цветы.
Они были настоящими. Сейчас был не их сезон, но ю многое выращивали в теплицах. На
дне коробки был прямоугольный серебряный конверт без имени. Я тут же подумал о
Дайю. Была ли это ошибка? Открытка внутри была с традиционным китайским рисунком,
одинокая сосна на каменистом утесе, на ее хвое лежал снег.
Я заглянул в открытку. Это было приглашение, иероглифы были тщательно
выведены:
«Вы приглашены на гала, устраиваемый Цзинь Дайю в резиденции Цзинь. Там будет
тихий аукцион, все деньги будут переведены в Детский фонд. Для посещения желательно
внести 50,000 тайваньских долларов.
В приглашении были детали вечера, отмечалось, что все должны быть в костюмах. В
верхнем углу быстро, но изящно были записаны слова Дайю: