Желание
Шрифт:
был давящим.
– Ты в порядке? – спросил я.
Она посмотрела на меня сияющими глазами и сказала:
– Я никогда еще не видела вот так небо.
– Без шлема?
– И так широко. Оно всегда грязно-коричневое над Тайпеем, - сказала она.
Небо над нами было серым от загрязнений, но не коричневым, как часто было над
городом. Я повел ее в свой маленький сад. Огурцы висели с бамбуковых опор, что я
сделал, скрывались среди больших темно-зеленых
плоды были маленькими и сморщенными. Я пригнулся, девушка тоже, я выбрал помидор,
отряхнул его и откусил. Больше горький, чем сладкий. Она смотрела так, словно я
вытащил из земли крысу и съел.
– Небо было голубым, - сказал я, доев помидор.
– Так говорит дедушка.
Дедушка. Я не видел своих дедушку с бабушкой, не знал их имен. Родители отца
умерли задолго до моего рождения. Родители матери жили в Америке, я не хотел их знать.
– Он его видел? – я старался сохранить голос ровным. – Своими глазами?
– Он так думает. Но он был очень мал, - она провела кончиками пальцев по
поверхности оранжевого помидора. – Он говорит, что эти воспоминания похожи на сон.
Пот блестел на ее висках, был над ее верхней губой. Я провел рукой по лбу.
– Поверить не могу, что тут так жарко, - сказал она, облизнув губы.
Я, не подумав, повторил за ней, ощутил соль на языке.
– Так ощущается лето в Тайване без костюма с кондиционером, - ответил я и схватил
плетеную корзинку.
– Я помогу, - сказала она.
Мы двадцать минут провели в тишине, наполняли корзинку кривыми помидорами и
огурцами. Горные ветерок шелестел листьями вокруг нас, птицы пели в глубине зарослей.
Когда мы закончили, губы ю-девушки были белыми, пряди черных волос, выбившихся из
ее хвостика, прилипли к ее влажной шее.
Ее дыхание было быстрее, чем у испуганного зайца.
– Думаю, нам пора внутрь, - сказал я, поднимая корзинку.
Она встала со мной.
– Я хочу попробовать.
Я склонил корзинку, ее ладонь коснулась помидоров и огурцов, словно они были
драгоценными камнями, а не жалкими овощами. Она выбрала продолговатый помидор,
краснее остальных, потерла большим пальцем кожицу и откусила. Она тут же скривилась
и поежилась.
Я рассмеялся.
– Не вкусно?
– Он кислее, чем все, что я пробовала.
Я ухмыльнулся. Конечно, она ела идеально выращенное. Мы вернулись к дому, и
она доела плод.
– Мне нравится этот вкус… земной, - сказала она. Я увидел, как она озирается, пока
мы приближались к двери лаборатории.
Дверь открылась от моего голоса, мы прошли в относительную прохладу
опустил корзинку на обеденный стол и кивнул на ее шлем рядом.
– Тебе стоит надеть его.
– Позже, - пробормотала она и прошла к окнам, глядя наружу.
Я сел на стул и ввел пару команд в ноутбуке. Деньги были переведены. Я выдохнул,
выпуская напряжение, что копилось во мне после похищения девушки. Триста миллионов
были риском, но дело стоило риска. Этого хватило бы, чтобы Виктор оделся как ю-парень
и притворился одним из них, влился в их закрытое элитное общество. Мы уничтожим их
изнутри.
Мы хотели вернуть синее небо.
– Что ты собираешься сделать с деньгами? – она развернулась, ладони были
сцеплены перед ней.
Я вздрогнул от звука ее голоса и закрыл МакПлюс.
– Не знаю. Ремонт?
Она смерила меня взглядом, я отвернулся первым и посмотрел на комнату, которую
уже год считал домом. Нужно уходить отсюда. Я буду скучать по этому месту.
– Сначала смени гардероб, Темный конь.
Я невольно рассмеялся.
– Как тогда тебя зовут?
– Серьезно? – она насмешливо вскинула брови.
Я пожал плечами.
– Какая разница? – она мне нравилась. Я хотел знать.
– Дайю, - ответила она.
– Из романа?
Она удивленно улыбнулась и стала очень красивой.
– Ты читал?
Я много читал, чаще из андернета, но нашел «Сон в красном тереме» забытый в
ящике стола в магазине мелочей. Владелец отдал мне ее даром, отмахнувшись и не
взглянув. Книги не стоили бумаги, на которой были напечатаны.
– Цветы вокруг меня, птичья песнь в моих ушах, - пробормотала она под нос.
Я читал книгу достаточно раз, чтобы узнать строку из стихотворения, которое герой
Баою использовал, когда думал о героине, тезке Дайю.
– Смягчат мою потерю, я забуду о слезах, - ответил я.
Она взглянула на меня, глаза сияли из-за грязного воздуха или страха.
– Ты читал.
Эта книга была моей любимой. Но ей не нужно было знать это. Вместо этого я
сказал:
– Ты не выглядишь как трагическая героиня.
– Да? – она прислонилась к стеклу и выпрямилась, расправив плечи. Я успел
заметить тоску в ее глазах. Сильное желание. Что ю-девушка могла хотеть, если уже все
имела?
– Нам лучше идти, - сказал я. – Мне нужно вернуть тебя твоей семье, скоро стемнеет.
Дайю подняла шлем и поправила воротник, потом надела шлем. И она сразу стала
другой, менее человечной. Было сложно поверить, что за стеклом была почти нормальная