Желанная и вероломная

Грэм Хизер

После предательства Келли он почти год вынашивал планы мщения, ярость и горечь.

Тогда как она вынашивала Джарда.

Надо же, как екает его сердце при взгляде на эту кроху! До сих пор он даже не подозревал о его существовании и вдруг полюбил. Сразу же. Безоглядно. Сын стал для него важнее всего на свете.

Дэниел устало прислонился к стене, уставившись в одну точку.

Он любит своего сына, своего Джарда. Он любит его с той же страстью, с какой ненавидит мать ребенка.

Так ненавидит или любит? Он теперь и сам не знал ответа.

Скорее бы во всем разобраться!

Путь до дома может оказаться нелегким. Особенно если в дорогу пускаются янки и мятежник. И ребенок, рожденный в порыве страсти двух непримиримых врагов.

Часть 3

ГОРЬКО-СЛАДКАЯ МЕСТЬ

Глава 18

Приняв окончательное решение, Келли спустилась вниз, а гостиную. Дэниел сидел на диване, раскинув руки вдоль спинки и положив ноги на изящный столик розового дерева. Весьма удобная для отдыха поза, но явно неуважительная. Вряд ли в собственной гостиной он позволил бы себе развалиться подобным образом.

Видимо, таким образом он решил высказать свое мнение о хозяйке дома. Впрочем, может, это объясняется всего лишь дикой усталостью?

Однако Камерон смотрел на нее зорким ястребиным взглядом.

— Вы отсутствовали больше десяти минут, миссис Майклсон, — изрек он.

— А вы тем не менее все еще ждете меня, полковник, — парировала она.

— Я уже сказал, что не уеду без сына! — повысил он голос.

— Ну что ж, вашему сыну требуются кое-какие вещи для путешествия, — сухо сообщила ему Келли. И почему это у нее так замирает сердце? Хотя чему тут удивляться? Ведь Дэниел вернулся!

Она вдруг поняла, что все еще очень любит его. Любит, несмотря на неприязнь в его глазах и столь возмутительное поведение. Он вернулся, он сидит в ее гостиной.

Тот же самый человек, который перевернул всю ее жизнь, в том же самом сером мундире, пусть и поношенном, обтрепанном. выгоревшем и даже разорванном в нескольких местах. Она чуть не расплакалась, но вовремя взяла себя в руки.

Каким бы ни был его мундир, Дэниел оставался Дэниелом и был потрясающе красив в своей кавалерийской шляпе с плюмажем. Когда же он поднялся с места и предстал перед ней во весь богатырский рост, то выглядел просто величественно.

Величественно… и угрожающе, подумалось Келли. Она непроизвольно сделала шаг назад. Великолепный любовник, теперь он будет заклятым врагом. Камерон никогда не поверит, что она невиновна, а доказательств этого у нее не было. Оправдать ее могло лишь сердце, но его сердце ожесточилось против нее.

Дэниел приблизился, и она снова с опаской отступила. Что ж, если он желает воевать с ней, пусть так оно и будет. Война так война.

Заметив, что она отступила, он улыбнулся. Келли и представить себе не могла, что у него на уме. А он остановился и попробовал взглянуть на нее как на незнакомку, которую ему предстоит сопровождать на Юг.

— Значит, миссис Майклсон, я смею рассчитывать на то, что вы едете со мной?

— Значит, полковник, вы не оставляете мне выбора, — вежливо ответила она.

— Всегда имеются варианты, миссис Майклсон.

— Да. Я, скажем, предпочла бы, чтобы вы ехали своей дорогой, но похоже, вы не намерены этого делать.

— Я поеду, но не один.

— А значит, у меня нет выбора. Однако интересно знать, понимаете ли вы, какую ответственность на себя берете?

Дэниел улыбнулся еще шире:

— К сожалению, должен вас разочаровать, миссис Майклсон: я превосходно обращаюсь с грудными младенцами.

— Неужели? В таком случае вы представляете, сколько всякой всячины, помимо пеленок, потребуется ребенку в дороге. И я очень рада, что в пути у меня будет такой .опытный помощник.

— Где малыш? — спросил он.

Она помедлила с ответом.

— Спит. Я уложила его в постельку, чтобы собрать вещи.

Келли взглянула на любимого, и у нее защемило сердце.

Красивые черты его лица заострились. Он похудел. Последнее сражение обернулось для мятежников большими потерями, по крайней мере так говорили отступавшие солдаты. Ей надо бы ненавидеть Дэниела, надо бы также как и я, чтобы хотелось выцарапать ему глаза, а она жаждала его обнять, разгладить морщинки вокруг глаз, смыть с него грязь и пот.

— Знаешь, у меня все забрали, ведь здесь сначала прошла одна армия, потом другая. Но супа у меня можешь поесть. Если бы ты остался отдохнуть на ночь, я привела бы в порядок твой мундир, а ты бы хорошенько отмок в ванне.

— И ты соблазнила бы меня, чтобы передать в руки янки.

Нет уж, благодарю покорно, — холодно отозвался он.

Келли выпрямилась и гордо расправила плечи.

— Дело твое. Ходи голодный, грязный. И чувствуй себя несчастным, если тебе так нравится! Но запомни: я тебя не соблазняла.

— Соблазняла.

— У меня не было выбора.

— Бедняжка Келли! Похоже, у тебя никогда не бывает выбора! Кстати, как поживает капитан Дабни?

— Понятия не имею.

— Неужели? — Камерон удивленно вздернул бровь. — Мне казалось, вы очень близко знакомы друг с другом.

Женщина решительно шагнула вперед и с размаху залепила обидчику пощечину.

Схватив Келли за руку, он крепко прижал ее к себе, пристально глядя ей в глаза горящим от негодования взглядом.

— Осторожнее, Келли! За войну я приобрел множество отвратительных привычек. И когда на меня нападают, я спуску не даю.

Дэниел просто кипел от бешенства. Пронзительный взгляд ярко-синих глаз выражал множество самых разнообразных эмоций. Нет, плакать ей нельзя, надо продолжать битву, потому что это все-таки лучше, чем сдаться.

— А когда на меня нападают, полковник, я тоже не даю спуску.

— Я задал тебе вопрос.

Женщина яростно замотала головой;

— Хорош вопрос, нечего сказать! Ты бросил мне в лицо обвинение, и я нахожу это оскорбительным!

— А я нахожу оскорбительным то, что произошло здесь со мной.