Желанная и вероломная
Шрифт:
Супруги Вайс сильно противились, но прежде чем они уехали, миссис Майклсон привязала к их повозке козу и засунула в телегу дюжину цыплят, а также несколько мешков зерна и множество горшочков с консервированными овощами.
Несколько дней спустя Руди снова приехал к ней.
— Келли, будьте осторожны. Поедемте к нам.
— Почему?
— Был бой. Жуткий, кровавый бой. Говорят, потери обеих сторон составляют около пятидесяти тысяч человек убитыми и ранеными.
— О Боже! — судорожно сглотнув, воскликнула Келли.
— Мятежники возвращаются
Женщина покачала головой. Но ей стало страшно и появилось какое-то недоброе предчувствие.
Сердце ее снова гулко забилось.
Его нет среди них. Он в тюрьме. Слава Богу, что она уберегла его от смерти, от кровопролития.
Он, конечно, не оценит.
— Ну же, будьте благоразумны, поедемте к нам! — повторил Руди.
Келли покачала головой, словно какая-то волшебная сила заставляла ее остаться. Остаться, чтобы напоить их водой, поскольку ничего большего она сделать не может.
Возможно, среди них окажется кто-то из его знакомых.
И подтвердит, что он все еще в Вашингтоне, жив и здоров.
Женщина постаралась унять охватившую ее дрожь.
— Руди, я не поеду. Я должна остаться здесь.
— Келли…
Она и сама себя не понимала.
— Мне надо остаться, Руди. А вдруг я кому-то помогу, сделаю что-нибудь полезное…
Вайс покачал головой:
— Но эти люди… ведь они враги.
— Поверженные враги.
— Война не закончилась.
— Не беспокойтесь, Руди. Я хочу узнать, что произошло.
Немец начал с ней спорить, но она неколебимо стояла на своем.
Солдаты еле двигались — разбитые, обносившиеся, смертельно усталые.
И Келли снова оказалась на своем посту у колодца.
Там ее и застал Дэниел Камерон — такой же, как и все остальные: мрачный, измученный, обносившийся.
Но по-прежнему гневный.
— Ангелок!..
Интерлюдия
ДЭНИЕЛ
4 июля 1863 года
Окрестности Шарпсбурга, Мэриленд
Он долгие месяцы ждал этой встречи, мечтал о ней, представлял во сне и слышал ее голос даже сквозь грохот артиллерийского обстрела, но ему почему-то не верилось, что она такая красивая.
И все-таки так оно и было.
Дэниел издали наблюдал, как она предлагает офицеру воду.
Смотрел, как она двигается, прислушивался к мелодичному звучанию ее голоса. При этом он непроизвольно сжимал кулаки и чувствовал, как в душе вздымается горячая волна ненависти и обиды. Он должен ненавидеть ее. Она, словно оружием, воспользовалась своей красотой, своим нежным голосом, огненной копной золотисто-каштановых волос. Она его предала.
И все же она очаровательна! Не оставляет равнодушным ни одного мужчину из тех, кто проходил мимо. И с губ их срывалось слово, которое при виде ее когда-то пришло в голову и ему.
Ангел.
Небесное создание!
И при этом соблазнительница, породить которую мог только дьявол, напомнил себе Камерон, с трудом глотая комок, стоявший в горле. При взгляде на нее, пожалуй, забудешь, как нежно уговаривала и заманивала она его в ловушку.
Забудешь про наручники, про тюрьму, про мерзкую сырость Олд-Кэпитол, про страдания и унижения.
Дэниел, спешившись у ворот, стал наблюдать.
Черт бы ее побрал! Может быть, предательство является ее ремеслом? Может, на ее пути попадались и другие солдаты, и она, соблазнив их, потом выдавала янки?
Боже, как он устал! Но сейчас даже усталость не усмирит бушевавшую в нем ярость. Лучше бы она превратилась в иссохшую старуху! А то стоит здесь, одетая в это простенькое платьице, которое лишь подчеркивает совершенство ее фигуры, ее красоту, ее женственность… Его ангел. Их ангел.
Помнит ли она его? Наверняка помнит, нечего даже сомневаться.
Когда, напившись воды, отошел последний из кавалеристов, К колодцу подошел Дэниел.
— Ничего себе, ангел милосердия! Наверняка не обошлось без доброй дозы мышьяка в колодце?!
Келли словно к месту приросла. Ветерок шевелил ее волосы, и в лучах предзакатного солнца они горели темным пламенем.
Она подняла свои огромные глаза и встретилась с ним взглядом.
Неужели она не испугалась? Кажется, нет. Камерон даже испытал некоторое разочарование. Если она и страшилась его мести, то искусно скрыла это. Она стояла спокойно, словно фарфоровая статуэтка, лишь щеки чуть тронуло розовым, а прекрасные губы заалели, как летняя роза.
Неожиданно он улыбнулся. Судя по всему, Келли съежилась от страха. И как всегда, была готова к баталии.
— Привет, ангелок, — процедил Дэниел сквозь зубы.
В ответ — молчание. Гордое молчание. Однако он заметил, как взволнованно вздымается ее грудь, как бешено бьется жилка у нее на шее. Интересно, почему? Может, она наконец испугалась? Может, его ангел понял наконец, что человек, которого ее стараниями упекли в ад, возвратился, преисполненный жаждой справедливой мести?
Жаркая волна прокатилась по всему его телу, отозвавшись мучительной болью где-то в паху. Что ж, вот он и вернулся.
Предстал перед ней, как и мечтал. Похоже, он и выжил-то только ради этого. У него буквально зачесались руки. Ведь он хотел задушить ее!
Он хотел… ее. Хотел отчаянно, яростно. Вот, сейчас… схватить, крепко прижать к себе и почувствовать нежность ее плоти.
Пусть она выкрикнет его имя, что бы ни побудило ее к этому — гнев, отчаяние, любовь или ненависть.
Дэниел хотел мести, но больше всего хотел утолить жар, который сжигал его, и жажду, что мучила его и день и ночь — в бою ли, в седле, в редкие моменты затишья или даже среди оглушительной канонады и криков умирающих…