Желай осторожно
Шрифт:
Меня снова замутило. Я споткнулась, но меня удержали, и прижали к себе, стараясь максимально отгородить от открывшейся картины. Потом мы забрались в один из экипажей. Кажется, это был тот, в котором я ехала с Венианом, — вензельки на дверце были украшены короной. Анатоль порылся под лавками, нашел какую-то штуку — плоский диск с узорами — надавил на центр. Штука засветилась, и стало теплее. До меня только сейчас дошло, что я почти весь день пробегала по морозу с голыми ушами и в отсыревших от сидения в снегу юбках. А потом канцлер меня запер и ушел. Мне хотелось схватить его за руку и никуда
Он быстро вернулся. Калейдоскоп придуманных мной ужасов, обрастая подробностями, пошел только на второй круг. Анатоль приволок пару пледов и бутылку с вином.
— Там должна была быть какая-то еда, но я не нашел, — стал оправдываться он, вытирая мне лицо горячими пальцами, — а потом подумал, что вряд ли ты сейчас захочешь есть. — Я закивала, соглашаясь.
— Стаканов я тоже не нашел, — продолжал мужчина, ковыряя пробку ножом, добытым, вероятно, там же, где было добыто прочее. — Поэтому придется так. — Я согласилась, снова качнув головой, я вполне могу и так, не то, чтобы хочу, но могу, да.
Пробка продержалась недолго. Ярко запахло вишней и солнцем. Анатоль отпил первым, улыбнулся чему-то уголком губ — на щеке обозначилась ямочка и пропала. Почему я раньше ее не видела? Любопытно. Мне предложили бутылку. Я потянулась, но рука осталась лежать на месте. Отстраненно удивилась, но это было не так интересно, как пропавшая ямочка. Я же прекрасно чувствую свои руки, вот они, сложены на коленях. Анатоль пересел ко мне и помог сделать глоток. Вишня и солнце. Сладко и тепло. Следующий глоток я сделала сама. Почему у канцлера дор Лий виноватый взгляд? Подумаю потом.
Нас нашли еще до темноты. Вениан выбрался первым и привел помощь. Помню, что выскочила в одном платье и дрожа, прижималась к колкому от снега плащу, а он гладил меня по спутанным волосам, укутывая в теплое и мягкое, а потом вез меня на своей лошади и пускал по рукам светлячков, от которых было спокойно и сонно. Когда мы отъезжали, принц посмотрел в сторону и благодарно кивнул. Я тоже посмотрела. Бледный, с лихорадочно блестящими глазами Анатоль неловко поклонился. Почему-то возникло ощущение неправильности, как будто я сделала что-то не так.
— Мари-Энн, — впервые назвав меня по имени, выдохнул принц, прижимаясь прохладной гладкой щекой к моей, — я боялся потерять тебя, мое сокровище. — Улыбнулся. — От тебя вишней пахнет.
Вишня и солнце. Ямочка на щеке, как случайный блик, солнечный зайчик. Я встрепенулась, беспокойно забилось сердце. Теплые губы коснулись виска и беспокойство прошло.
26
Когда-то
— Когда ты собирался мне рассказать?
— Говорю сейчас.
— После того, как я сам заметил, что с ней что-то не то?
— Ты не слишком торопился с выводами по части личности, занимаясь исследованием округлостей тела. Что конкретно тебя не устраивает?
— Она не девица.
— Необоснованные суеверия. Наличие девичества не имеет к магии никакого отношения. Дар — часть души. И, поверь, это тело
— Ладно, я понял. Каким было ограничивающее условие?
— Если она угадает, кто я, я верну ее обратно.
— А если угадает?
— В ее мире нет магии. Вероятность ничтожно мала, но она должна быть, иначе ничего бы не вышло, сам знаешь.
— А в ее мире все такие… непосредственные? Она горячая штучка. Был с ней? Она занимается любовью так же, как целуется? — спросил принц и получил в глаз.
Сейчас
Истерика нагнала меня в ванной, куда меня посадили отмокать от приключений и греться. Я рыдала и оттирала жесткой щеткой засохшую на руках кровь. Ко мне пытались сунуться жалельщики, но я погнала всех матюками. Прорыдавшись, я кое-как вытерлась, замоталась в оставленный халат и вышла. Мрачная, как утро понедельника. В спальне обнаружились Колин и Альк ир Прим с саквояжем, полным чудесных зелий. Я нагло потребовала успокоительное и рухнула в постель. Заходил папенька, но я уже почти спала. Помню, что жаловалась ему на тварей и мужиков, и кажется, на мужиков больше. Ночью снился кто-то большой. Ему было плохо, он вздыхал и ворочался. Я утешала и гладила его по горячему лбу.
Проснулась я рано и сама. В окно сочился серый рассвет. Больше я из замка ни ногой, ну, максимум, в парк, не дальше, хватит, нагулялась.
В покои прошмыгнули горничные, натащили еды и помогли надеть сбрую. Причесывали меня тоже они. Быстро и без излишеств в виде перьев и цветов.
— Как здоровье канцлера дор Лий? — полюбопытствовала я?
Девицы переглянулись.
— А он, ваша светлость, уехал, — сказала та, что пониже. — Только рассвело.
— Куда? — у меня в голове не укладывалось, как человек с двумя дырами в себе любимом, извозивший в кровище пол-леса, просто встал и уехал. У меня вон до сих пор все мышцы тянет от вчерашней беготни.
— К границе, ваша светлость, — ответила вторая. — И батюшка ваш с ним, и воевода Дубровский, и его высочество.
Значит со Славом тоже все хорошо.
— А что маркиза ван Лав? Она в порядке?
Служанки принялись хихикать и переглядываться, я почуяла горячее.
— А ее, — низенькая горничная прикладывала ладошки к разрумянившимся щекам, — замуж отдают.
— За графа дон Викта. Их застали за поцелуями в маркизиной спальне, — встряла первая. — Теперь или позор или под венец.
Оперативно сработала, однако. Хваткая девица, эта Карамелька. И не страшно ей. Ну, как говорится, совет да любовь. А что же делать мне? Вспомнила, как в лесу готова была обещать теряющему сознание Анатолю, что не стану гадать, кто он, и замуж пойду без выкрутасов, только бы он не умирал. Позорище. А теперь все разъехались, а мне даже с вопросами не к кому пристать. Хм?
Горничные засобирались прочь, и я попросила их разыскать Молин дон Шер. А еще мне передали приглашение на обед к ее величеству. И, надо думать, что обедать мы будем наедине.