Желай, Рапунцель
Шрифт:
Взять и отключиться от взмахов каких-то там, мать их, волос! Даня ущипнула себя за мягкий треугольник кожи между большим и указательным пальцами. И даже хотела врезать себе по щеке, но удержалась.
Крики внизу прекратились. Тоже попали под чары Принцессы?
Даня впилась ногтями в собственную ладонь и сосредоточилась на Якове. Не на этом образе всепоглощающего очарования, не на полном магического магнетизма изяществе, не на дурманящей красоте этого создания, слившегося с собственными ощущениями и оттого ставшего невыносимо желанным.
А на исполнении.
На отработке элементов, из которых и состоит каждая программа фигуриста. Даня не была профессионалом, не знала нюансов, но хладнокровный взгляд и с трудом возвращенная внимательность сумели уловить огрехи.
Это были даже не ошибки в исполнении. А переизбыток эмоций. Спешка, озлобленность, необоснованная скорость там, где она не требовалась. Красиво, но натужно и душераздирающе.
На новом элементе Яков словно бы запнулся, но опустился на лед так изящно, будто это и задумывалось изначально.
– Яков! – Глеб тоже очнулся и принялся звать племянника.
«Он расстроен. Так сильно, что не способен чувствовать боль. Не слышит призывы собственного тела…»
Слова Регины побудили Даню сорваться с места. Она припустила вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через три ступени.
– Яков! – К Глебу присоединился и Дарий.
– Он не слышит! – Даня неловко притормозила у основания лестницы, чтобы вписаться в поворот. На сиденье первого ряда лежали рюкзак и куртка Якова. Сверху приютилась теплая кофта. – Он в наушниках!
Где же вход на каток? Даня побежала вдоль ограждения, кидая быстрые взгляды на фигурку на льду. Снова увеличил скорость? Сколько он уже в таком ритме?
До нее донесся вскрик. Нет, Яков все еще на ногах. Показалось? Чертыхнувшись, Даня отшвырнула сумку в сторону. Внутри клацнул термос, встретившись с твердой стеной ограждения. Прямо на ходу выпутавшись из рукавов плаща, девушка скинула его на пол. А затем, разогнавшись, взлетела на ограждение.
Взвизгнув, она поднатужилась и силой жгучего упрямства перекинула ноги на ту сторону, а потом буквально рухнула на лед. Подошвы заскользили, ладони беспорядочно оглаживали шершавый лед, ища опору. Живот некстати заныл – она проехалась им по краю ограждения, когда перелезала. Наверняка исцарапала.
Волосы разлохматились и лезли в лицо. Сжав кулаки, Даня побежала прямо по льду. Если это и вправду можно было назвать бегом. Колени дубасили лед, когда она падала, под ногти забивались малюсенькие льдинки, воздух царапал горло. Холод лизал оголенные руки и забирался даже под одежду. Может, ей стоило отказаться от блузок из тонкой ткани и без рукавов?
Дане что-то кричали, но она не слушала. Ее внимание сузилось до хрупкой фигурки, которая и не думала замедляться. Ни секунды передыха. Абсолютное саморазрушительное движение.
Наконец, Яков споткнулся по-настоящему, но не упал. Взмахнув руками, мальчишка заскользил дальше, в довершении прогнувшись в спине так, что его волосы почти коснулись льда. Вот теперь Даня прекрасно видела застывшую гримасу боли на лице Якова. Он катался с закрытыми глазами и на длительном элементе мог в любой момент врезаться в ограждение.
Вдохнув поглубже, Даня после очередного падения оттолкнулась ото льда руками и кинулась Якову наперерез. Тот скользил прямо на нее.
– ЯША!!! – Никогда еще она не кричала так громко. Наверное, ее голосовым связкам пришел конец.
Глаза Якова распахнулись и тут же расширились. Одна нога подвернулась и ушла куда-то в сторону, прямо по траектории скольжения второй ноги. Мальчишка запнулся и полетел вперед. Даня тоже рванула с места.
Так уже было. Здесь же. На катке.
Даня упала на колени, одновременно скользя вперед. Откинувшись назад, чтобы увеличить собственную скорость, она распахнула объятия. Яков упал прямо на нее. Всем весом.
Зубы клацнули. Даня приложилась головой об лед. Волосы почему-то не успели разлететься и оказались под затылком и под спиной. При движении они натягивались, принося дополнительную боль.
Падая, она зажмурилась и теперь не могла заставить себя открыть глаза. В голове стоял гул. Медленно подняв руку, Даня нащупала макушку Якова и провела пальцами по его щеке, носу и лбу. Судя по ощущениям, он уткнулся в ее плечо и не успел удариться об лед.
Даня приоткрыла глаза и слегка приподнялась, опираясь на левый локоть. Тут же вокруг нее обвились руки, и Яков с силой прижался к ней. Даня замерла, растерянно ткнувшись носом в его висок. Дыхание Якова было прерывистым, от тела исходил жар. Он словно был в лихорадке. Зажмурившись, как и она недавно, мальчишка издал тихий стон и, приоткрыв рот, прижался губами к ее плечу.
Это был пронзительный крик, полный страдания и боли. Но его никто не услышал, потому что он был беззвучный.
Никто, кроме Дани.
Как поступить? Бормотать что-то успокаивающе бессвязное, как делал это не совсем трезвый, но заботливый отец? Кто в этом мире может подсказать, как поступить правильно?
Поморщившись от натуги, Даня, приподнявшись вместе с Яковом, повернулась на бок. И тоже обняла мальчишку. Крепко. Насколько хватило сил.
Так они и лежали, пока с трудом добравшиеся до них Глеб и Дарий не сняли с нее Якова. Даня от помощи отмахнулась и с кряхтением поднялась сама.
– Яков… – Слишком много эмоций на одно-единственное слово. Глеб, похоже, и сам запутался в собственных чувствах. – Кровь? – Мужчина обеспокоенно схватил племянника за запястья. На руках мальчишки и правда была кровь.
– Это… не моя, – тихо пробормотал Яков и оглянулся на Даню.
– Ой-ой. – Она покосилась вниз и отрешенно проследила за тем, как по ее разодранным об лед рукам катятся крупные капли и, на миг повиснув на коже, срываются вниз, на поверхность катка. Лед вокруг нее уже приобрел все оттенки красного. – Мне бы ватки…