Желай, Рапунцель
Шрифт:
– Яков, ну зайди уже, раз ты тут, – повысил голос Глеб.
Дверь скрипнула, пропуская в помещение мальчишку. Губы плотно сжаты, тонкие бровки образовали на переносице перевернутую крышу домика. Наспех приглаженные волосы заправлены за уши.
– Дарий, возьмешь такси, – распорядился Глеб. – Владислав все равно сначала повезет Якова в гостиницу. А в агентстве еще дел невпроворот. Скажи Эле, что она заменит Наталию только на одной съемке. Общий концепт будет тянуть Наталия. Но, если Эля постарается, то подумаем об ее включении в проект. И постарайся успокоить Эмиля до моего возвращения. Мой телефон разрывается от его сообщений. Скажи, что меня не интересует его разрыв с любовником, и если он и дальше собирается смешивать работу и личную жизнь, то нам придется попрощаться. И пусть не смеет названивать мне по пустякам.
– Понял. – Дарий принял из рук гендиректора папку с документами и стремительно вышел.
– Яков. – Глеб не убрал из интонаций деловитость. – По поводу произошедшего мы с тобой переговорим позднее. Но, знай, ты меня расстроил.
«Рассказал ли он о сообщении? – Даня подвинула свою сумку поближе к себе. – Наверное, Левину известно, кто такой этот Зиро».
Яков молчал. Только и удосужился, что кинуть недовольный взгляд исподлобья в сторону дяди.
– Ты извинился перед Шушу и Владиславом, когда им звонил? – строго поинтересовался Глеб.
«Прямо как с непослушным ребенком говорит. – Собственная мысль потешила Даню. Она сложила ногу на ногу и, водрузив локоть на колено, уместила на ладонь подбородок. Удобнейшая поза для того, чтобы насладиться эмоциями, которые выдаст Принцесса. – Надуется? Огрызнется? Пофыркает?»
Для израненной Дани это непонятное веселье было сродни мазохистскому удовольствию. Вот чему она тут радуется, спрашивается?
– Они ведь волновались о тебе, – напирал Глеб. – Ладно, если меня игнорируешь, но о других думай, пожалуйста. А у Петра Сергеевича, охранника, попросил прощения? Ведь сегодня ты сюда без разрешения влез.
– Я все сделал, – раздраженно откликнулся Яков и вскользь глянул на Даню. До этого он вообще избегал на нее смотреть.
– А перед Даниэлой извинился?
– Передо мной не надо. – Даня постучала кулачком по своей голове. – Я же сама полезла на лед, сама и навернулась.
– Просить прощения он должен за друго…
– Знаю, что он мне должен, – перебила Глеба Даня. – Вторую пару колготок. И блузку. – Она хмыкнула и сразу поморщилась. Под повязкой у самого локтя безумно зачесалось. – И, пожалуй, новую кожу.
Губы Якова перестали придерживаться угрюмой прямой линии и расслабились, вернув себе нежный розовато-бледный оттенок. Он стал менее напряжен.
– Думаю, нам уже пора уходить. – Глеб приблизился к Дане, чтобы помочь ей накинуть плащ. Подхватив ее сумку, он, глядя на мальчишку, дернул головой в сторону двери. – Давай, Яков, уходим. Мы и так злоупотребили гостеприимством Петра Сергеевича. Возможно, мне даже придется улаживать проблему с его начальством. Или нам снова повезет.
Даня молча проследовала за Глебом. Она ощутила на себе взгляд Якова и, посмотрев в ответ, заметила, с какой неприкрытой досадой он косится на Левина.
«Ты мешаешь», – недвусмысленно сообщали светло-зеленые глаза.
Вот только Глеб и не думал это замечать. Или нарочно игнорировал племянника.
«Ну и хорошо, – решила Даня. – Не хочу я никаких разговоров наедине. Устала. Слишком много эмоций на одну незрелую меня».
– Я отвезу вас домой. – Глеб открыл для Дани входную дверь.
– Владислав может ее отвезти. – Прошедший первым Яков резко развернулся и встал в проеме.
Даня остановилась. Как-то слишком неожиданно она оказалась в окружении. Впереди препятствие, и сзади перекрыли пути к отступлению. И руки как назло еле двигаются, и добротных тумаков ими не отвесить.
– Владислав отвезет тебя, – терпеливо пояснил Глеб. – И Шушу.
– И ее тоже.
«Что за детский сад!»
– Я поеду с Глебом. – Едва сказав это, Даня чуть не взвыла. Зачем она назвала его просто по имени? Это прозвучало слишком интимно!
Глаза Якова вспыхнули злобой. Он опустил подбородок, позволяя распушившимся волосам наполовину прикрыть лицо. При этом он безотрывно смотрел вперед – снизу вверх, как прижавшийся к земле хищник, готовый броситься на приглянувшуюся жертву.
Маленький хищник.
– Ты мешаешь, Яков, – спокойным тоном отметил Глеб.
Это была последняя капля. Нарочно он, что ли? Даже Даня ощутила что-то похожее на злость. Умеет же из себя вывести этот Левин!
– Ты… – Шипение, достойное хора рассерженных змей. Яков сделал шаг вперед, не особо озаботясь тем, что на его пути стояла Даня.
Стиснув зубы, Даня тоже шагнула навстречу и, картинно дернувшись, завалилась прямо на Якова.
– Что-то меня зашатало, – заохав, выдала она и обвила его шею руками.
Старательно делая вид, что ее ноги то и дело подкашиваются, Даня, терпя небольшую боль от трения ткани плаща о раны, прижалась к Якову и напористо дернулась, вдавливая мальчишку в стеклянные двери. Створка распахнулась на максимум, и они едва не вывались наружу. На секунду она и правда ощутила слабость и стала сползать вниз. Но Яков вовремя вцепился в ее руки, а Левин сзади поддержал за талию.
– Б-б-бо-о-ольно! – прошипела Даня, яростно боднув Якова головой в правую щеку. Правда легонько. – Руки не трога-а-ай!
Ошарашенное выражение на лице Якова на мгновение сменилось испуганным, а потом столь же быстро решительным. Он хотел переместить ладони на ее талию, но там уже расположились руки Глеба.
Даня ощутила, как вздымается грудь Якова, сопровождая движение особо глубоким вдохом.
– Отпустите, – пробормотала она, чуть поворачиваясь в сторону Глеба. – Там тоже больно.
– Прошу прощения. – Левин немедленно убрал руки.
А Даня на секунду прильнула к Якову и боднула его головой еще раз, мстительно надеясь, что ее слипшиеся от пота и крови волосы ткнулись ему и в нос, и в щеки, и в глаза, – везде, куда только могли достать. А потом, оттолкнувшись от груди мальчишки, устало заковыляла прочь.