Железная дорога
Шрифт:
Второе обстоятельство наглядно подтверждает наблюдение «пришла беда, отворяй ворота». Проведя с детьми на даче у подруги первое свободное от семейного счастья лето, в конце августа я вернулась в город и обнаружила в своей квартире нашествие моли. Мелкая, но прожорливая гадость уничтожила всю одежду, и это стало настоящим несчастьем. Не осталось ни моих шуб, ни детской шапок-шарфов-колготок — ничего. Погибли все одеяла, ковры, постельное бельё, и даже шторы. Почти всё из того, что представляло собой ценность, и что можно было продать, ухнуло в эту внезапно образовавшуюся чёрную дыру, так что вскоре мы вплотную приблизились к границе, за которой начиналась территория страны Голод.
Балансировать на этой границе пришлось
Стоило мне в очередной раз запаниковать из-за того, что в холодильнике ещё одна мышь повесилась, подворачивалась срочная работа, да ещё с предоплатой. Если же, несмотря на то, что ни денег, ни еды не оставалось совсем, я тем не менее не могла оторваться от задыхающейся Лизочки, то приезжал, например, Володя — тот, с Баррикадной. Приезжал, успокаивал и вручал несколько увесистых пакетов с продуктами, где было всё необходимое, включая фрукты и сладости для детей. Меня поддерживали со всех сторон: то Саша дарила Лизочке кучу хорошеньких одёжек, то Филя с Мариной на зимние каникулы пристраивали Алёшку в детский лагерь. О Дидане никто давно ничего не слышал, я оставалась при мнении, что он нежится под испанским солнцем с молодой женой. От алиментов на Алёшку я отказалась сама, а ЧеЗээМ, объявив, что я знала что делала, когда выбирала свободу, не стал участвовать в воспитании Лизочки.
Но все когда-нибудь кончается, закончился и тот страшный год. Лизочка стала болеть меньше, у меня даже получилось отдать её в детский сад. Туда она ходила реже, чем сидела дома, но всё-таки у меня появились просветы, и я тут же принялась за дело. Проще всего было восстановить контакты в части перепланировок. Не ахти какая работа, но мне было не до жиру. Через полгода дело закрутилось, в доме стало появляться что-то напоминающее достаток, к тому же открылись перспективы, сулящие неплохой доход и даже скромный профессиональный рост. Лизочка чувствовала себя совсем неплохо, Алёшка получил возможность заниматься всем, что было необходимо в пору его девятилетнего мальчишества. Я больше не чувствовала себя сброшенной с круга, и начала уже подумывать, что жизнь, кажется, удалась.
Для расширения деятельности мне понадобилась постоянная бригада квалифицированных мастеров по ремонту помещений, и я вспомнила о смышлёном и хватком прорабе Викторе, с которым мне довелось поработать ещё в студенческие годы. Он всегда умел добиться от рабочих скрупулёзно точного исполнения задумок дизайнера.
Перерыв старые записные книжки, я нашла домашний телефон Виктора. Он взял трубку, но отвечал странно, с задержками, невпопад. Вначале он показался мне пьяным, что никак не вязалось с хранившемся в моей памяти образом Виктора. Он не был пьющим, а тут рабочий день, первая его половина... Вчера на объекте он упал со стремянки и сильно ударился головой, теперь плохо себя чувствует — это всё, что мне с трудом удалось вытянуть из Виктора, потом связь оборвалась, и трубку больше никто не брал.
Часа два ушло на поиски его адреса, и я поехала к прорабу домой. Дверь
Выписавшись месяца через два, Виктор сразу же напросился ко мне в гости. Огромный торт, огромная коробка конфет, огромный букет — Виктор явно полагал, что хорошего должно быть много, иначе никто не догадается, что оно хорошее.
— Если бы не ваша мама, меня уже не было бы на свете. Она у вас добрый и неравнодушный человек. Теперь я по гроб жизни ваш должник. Если что — зовите, всё для вас сделаю. — Торжественно произнёс Виктор, обращаясь почему-то исключительно к моим детям.
Кроме взаимовыгодного сотрудничества мне ничего не было нужно от спасённого прораба; к чему мы и приступили, как только он достаточно окреп.
Начало взаимодействия было ознаменовано появлением Виктора на пороге нашей квартиры в обнимку с коробкой величиной с дверь и с большущим мешком, прислонённым к косяку. За его спиной стоял грузчик, внесший в квартиру несколько ящиков внушительных размеров. Коробка оказалась целым городом, состоящим из дорогущего детского конструктора «Лего», и это был подарок Алёшке; из мешка извлекли двухметрового льва — мягкую игрушку для Лизочки. В ящиках оказался огромный аквариум со всеми причандалами — подогревом, подсветкой, системой очистки.
— Это меньшее, чем я могу отблагодарить вас за всё, что вы для меня сделали. Я ведь знаю: вы подарки врачам и медсёстрам носили, даже нянечек задабривали, и всё для того, чтобы мне уделялось побольше внимания. Передачи мне носили. Разве такое забудешь!
Аквариум стал центром нашей домашней жизни. Каждые выходные мы с детьми ездили или в зоомагазин на Арбате, или на Птичий рынок — с азартом подбирали рыбок, водоросли; покупка корма стала для нас почти ритуалом. Утро начиналось с того, что, собравшись возле аквариума, мы проверяли целость и сохранность наших рыбок, устраивали им завтрак, только после этого отправлялись завтракать сами.
Офиса у меня не было, да и от детей я старалась лишний раз не отходить. Если что-то можно было перенести на дом, я так и поступала.
Появляясь у меня дома для решения деловых вопросов, Виктор непременно выделял время для возни с детьми. Я не видела в этом ничего необычного: мои друзья-мужчины охотно и доброжелательно общались с Алёшкой, были нежны с Лизочкой, и это не означало никаких заплывов в мою дамскую сторону, и, разумеется, ни к чему меня не обязывало. Ни романтических надежд, ни эротических фантазий, ни тем более матримониальных планов в моей голове не крутилось — не до того было, поэтому я не сразу поняла, куда клонит Виктор, рассказывая о своей одинокой жизни, не согретой детским смехом и женской лаской.
Догадавшись, что намёками он ничего не добьётся, Виктор пошёл напролом. Я одна, и он один. Мне с детьми одной трудно, а он очень любит детей, мои так ему вообще стали как родные. Одинокой женщине небезопасно заниматься бизнесом в жёстком мужском мире. Меня ещё не кидали на бабки, я ещё не нарывалась на заказчиков, которые только на том основании, что за ремонт денег отдавать жалко, примутся таскать дизайнера по судам; на меня ещё не напускали налоговую, поставщики не подсовывали фуфло — а он мужик тёртый, он сумеет во всех этих перипетиях отстоять мои интересы. Но самое главное — ему меня очень жаль: такая хорошая женщина, а бьется как рыба об лёд. И что у неё в итоге есть-то? Он же не с помойки к нам пришёл, он дом сейчас достраивает: участок лесной, большой, сорок соток. И Лизочка там поправится, надышавшись сосновым духом, и места, где детишкам разгуляться, хватит. Уж он-то, из кожи вылезет, а рай на Земле нам организует.