Железная леди
Шрифт:
– Когда ищешь иголку в стоге сена, крайне необходимо проверить каждую соломинку.
Моя подруга остановилась перед удивительно приличной дверью и дернула колокольчик.
Открыла горничная с детским лицом. Вежливо выслушав нас, она посмотрела на картину и радостно кивнула:
– Oui.
Всего одно слово, но оно подтвердило упрямый оптимизм Ирен. Ладони у меня мигом вспотели, не помогли даже перчатки из самого мягкого египетского хлопка.
– Наверху, – добавила маленькая служанка, – на чердаке.
Я посмотрела на вершину дома, отделенную от нас шестью этажами. Небо выцвело до бледного аквамаринового оттенка, напоминавшего разведенную акварель.
Ирен вручила мне портрет:
– Думаю, Нелл, лучше доверить его тебе, ты о нем позаботишься.
Мы начали взбираться по общей лестнице, воспользовавшись невинным приглашением девушки.
– Monsieur l’Indien [37] , – пояснила она.
Когда мы скрылись из поля зрения служанки, Ирен вынула из сумочки револьвер.
37
Месье индиец (фр.).
– Уверена, нам он не понадобится! – воспротивилась я.
– Именно когда мы уверены, что оружие не понадобится, оно бывает особенно необходимо. – Ирен говорила очень мягко.
– Что это за место? Входная дверь, служанка… вроде бы все прилично.
– Так и есть. Среди буржуа сейчас модно жить на Монмартре, но такие люди занимают нижние этажи. Чем выше взбираться, тем беднее жилец. – Ирен кивнула на непримечательную дверь на следующей площадке: – Здесь живет прачка, возможно, та самая, которая танцует канкан. А нам еще выше, к последней двери.
Ступени становились все круче. Я прижала портрет к себе, гадая, что подумает объект наших поисков об этой картине и о нашем преследовании. Я потеряла счет лестничным пролетам, но мои протестующие нижние конечности буквально кричали о том, что мы преодолели целых пять этажей. Здесь шум улицы был почти не слышен, краска на стенах совсем облезла, а некоторая ветхость дома перешла в явное запустение.
Оставался еще один пролет к площадке, где уже царила совершенная разруха. Ирен остановилась, заслонив мне обзор – или прикрывая меня своим телом?
– Осторожно, Нелл, – прошептала она, кивая на хлипкую маленькую дверь перед нами.
Там заканчивались ступеньки. Туда мы и должны были войти – или остановиться и забыть про свое любопытство.
Ирен прислушалась. Другие, возможно, тоже обращали внимание на звуки, но примадонна возвела их изучение в целое искусство. Возможно, это являлось следствием ее музыкальной подготовки, но она, похоже, умела слышать на нескольких уровнях одновременно, причем не только различала шаги, голоса или скрип пружин мебели, но и чувствовала малейшие движения и даже присутствие человека, на что способны только животные. Она вся превратилась в слух, и казалось, будто она видит то, что находится за грязной деревянной дверью. Только когда подруга слегка расслабилась, я удостоверилась, что оттуда не доносится ни звука.
Однако, взявшись за замок, она бросила мне предупреждающий взгляд.
Механизм взвизгнул, как поросенок. Я чуть не уронила картину, что добавило бы целый взрыв звуков в маленьком закутке площадки. Лестница под нами сужалась в серую бездну. Казалось, мы балансируем на вершине высокой башни.
Ирен снова прислушалась, затем резко распахнула дверь. Хлипкая деревянная конструкция ударилась о какой-то предмет мебели, находящийся за ней. Я мечтала поскорее оставить позади высокие ступени, но Ирен не двигалась, обследуя взглядом комнату в сгущающихся сумерках. Зря мы так задержались на Монмартре – тут еще страшнее, чем в жутком Старом городе в Праге!
– И-и… – начала я, собираясь произнести имя подруги.
– Ш-ш-ш. – Она наконец-то перешагнула порог.
Я последовала за ней, радуясь, что ноги наконец-то ступают по ровной поверхности, пусть это всего лишь грубые доски, не покрытые даже тряпичным ковриком. Скудный ряд окон оставлял на полу размытые квадраты убывающего дневного света. В воздухе, будто шлейф духов, висел застарелый аромат давно приготовленной и определенно странной еды. Я ощущала и другие запахи, вроде бы животного происхождения, но определенно неприятные.
Ирен молча проследовала туда, где выщербленный потолок чердака почти соприкасался с полом, и как можно шире распахнула рамы. Лучи вечернего солнца, похожие на обезжиренное молоко, залили доски пола. Я увидела две узкие койки у противоположной стены. Сундук. Миска на маленьком столе между двумя рамами. Ведро помоев. Я все еще топталась в дверном проеме, колеблясь между двумя одинаково ненавистными вариантами выбора: грязная невзрачная комната или скрученная в спираль лестница, ведущая к ней.
– Он ушел, Нелл. – Спокойный голос Ирен так меня напугал, что я чуть не бросилась прочь с порога вниз, в раскрытую пасть лестницы.
– Ты уверена?
Она кивнула, все еще небрежно держа револьвер в одной руке.
Затем я услышала шуршание, как будто провели ногтем по тонкому шелку.
– Ох, Ирен…
– Здесь никого нет. – Ее голос звучал почти со злостью из-за разочарования. – Ничего не осталось. Кроме вон той груды старых тряпок… – Она двинулась в ту сторону.
Я снова услышала – нет, почувствовала – движение. Легкое, скрытное, угрожающее движение.
– Ирен?..
– Слышу, Нелл. – Ее голос был напряженным, в верхнем регистре – высокий, нетерпеливый. – Услышала сразу же, как мы вошли.
– Что… это?
– Не знаю, но сомневаюсь, что человек.
– О-ох! – Если подруга ожидала, что столь проницательное заявление меня успокоит, то она ошибалась.
– Возможно, крысы, – буднично произнесла она.
Я прислонилась к грязному дверному косяку, поскольку колени перестали меня держать.
– Пристрели их!
– Нелл. – Ирен говорила с удивлением и даже весело. – Они тебя не тронут. Я просто осмотрю ту груду тряпок и, пожалуй, сундук, после чего мы уйдем.