Железная маска
Шрифт:
Наконец, устав ждать, он решил выйти сам. Осторожно прокравшись в темный коридор, юноша шепотом позвал:
— Сюзанна!.. Сюзанна!
Внезапно сильный толчок бросил его на пол. Из темноты выросли четыре солдата и набросились на него. Он хотел крикнуть, но чья-то ладонь зажала ему рот… Через мгновение все было кончено: монсеньор Людовик вновь стал Железной Маской, и луч надежды, едва блеснув, сразу угас.
Нетрудно понять, что произошло.
Через четверть часа после «отплытия» лодка губернатора вернулась назад. Когда Сюзанна говорила с Росаржем, Сен-Map уже поднимался в комнатку над камерой Латура, где не пропустил ни слова из той сцены, что разыгралась внизу. Когда Сюзанна и монсеньор Людовик направились к двери, он не выдержали, задыхаясь от ярости, слетел вниз по ступенькам лестницы, где его и поджидал Росарж с солдатами. Едва женщина появилась в коридоре, ее сбили с ног, вставили в рот кляп и отдали губернатору, который с поистине животной яростью принялся избивать ее.
Ньяфон же не прекращал наблюдать за узником до тех пор, пока его, связанного и обессилевшего, не внесли обратно в камеру и не надели на него железную миску. Тогда он встал, улыбнулся сам себе свой сатанинской улыбкой и спустился вниз. По дороге ему пришлось посторониться, пропуская двух солдат с носилками, на которых лежала Сюзанна…
Сен-Map стоял в конце коридора вместе с Лекуером. К счастью, было темно, и карлик не узнал его.
— Как вам понравилось? — насмешливо спросил губернатора Ньяфон. — Так я обманывал вас или нет?
— Нет, — холодно и сухо ответил Сен-Мар.
— На мой взгляд, монсеньор, ваша дражайшая супруга получила столь жестокий… урок, что я даже затрудняюсь назвать средство, которое могло бы ее… вылечить.
— Это средство — смерть, — спокойно парировал Сен-Мар.
— Черт возьми! Вы ее повесите?
— Нет. Такая казнь была бы для нее блаженством. Есть другие способы, заставляющие преступников проклинать каждую минуту своей агонии, и эти способы по-настоящему утоляют жажду мести тех, кто ее испытывает.
— И где же подают сей божественный нектар?
— Идите за мной и узнаете. Мы называем это место залом воронок.
Во главе группы шел Лекуер, открывая тяжелые двери, ведшие в подземелье залы. Последние слова губернатора вызвали у него странную реакцию — он улыбнулся и пробормотал:
— Воронки! Слава Богу!.. Моя госпожа спасена!
Глава XIX
КОНЕЦ БОЛИ
В крепости Святой Маргариты было два вида застенков: одни — выкопанные в стенах большого круглого сводчатого зала и имевшие форму гробов; жертву помещали туда лежа, ногами вперед, а отверстие для циркуляции воздуха закрывали железной решеткой; приговоренный мог лишь ворочаться, но не имел возможности сесть или встать. Другие, выдолбленные в форме вертикальной воронки, располагались на самом нижнем этаже. Жертву спускали туда стоя, и ноги ее, опираясь на стену конической формы, почти не находили опоры, держа при этом на себе вес всего тела. В подобных каменных воронках человек крупного телосложения не мог выдержать и двадцати четырех часов: его кости деформировались, что причиняло ему нестерпимую боль.
Пока мрачная процессия спускалась все ниже и ниже по узким темным лестницам, тюремщик, охранявший зал воронок, был занят весьма необычным делом: он стоял в одной из воронок, дно которой было явно расширено, поскольку ноги его без видимого труда передвигались взад и вперед, словно он шагал по ровному полу, хотя свобода движения и была ограничена из-за его высокого роста и могучего телосложения.
В слабом свете масляной лампы его руки ритмично поднимались и опускались, что каждый раз сопровождалось ударом какого-то железного инструмента о камень. На эти удары отвечали другие, звучавшие значительно глуше и шедшие, казалось, из самых недр земли. Внезапно он прекратил свою работы, прислушался, а затем послал вниз три быстрых четких удара, после чего ответное постукивание смолкло. Тогда тюремщик положил железку на край воронки, подтянулся, взял лампу, поспешно поднялся по деревянной лесенке, соединявшей два этажа, и вылез сквозь квадратное отверстие в потолке.
Свет лампы осветил черты его лица; это был Антуан, брат-богатырь Жано и Лекуера.
Оказавшись на этаже сводчатых залов и застенков-гробов, он уселся у входной двери и принялся грызть кусок черствого хлеба как раз в тот момент, когда дверь эта, скрипнув ржавыми петлями, отворилась и вошел губернатор со своими спутниками. Первым шел Лекуер, успевший обменяться с братом быстрыми многозначительными взглядами, после чего гигант поднялся, всем своим видом выражая недовольство тем, что его оторвали от еды.
— Эй, парень, — обратился к нему Сен-Map, — тебе не о ком сейчас заботиться, верно?
— Не о ком.
— Вот я и привел одного… вернее, одну.
— А мне все едино.
— Ну и животное! — еле слышно пробормотал губернатор.
Затем Сен-Map подозвал двух солдат, несших носилки:
— Отнесите ее к воронкам.
Антуан, показывая путь к лестнице, пошел вперед, за ним двинулись все остальные. Силач спускался не торопясь» освещая ступеньки шедшим сзади. Шествие замыкали Росарж и Ньяфон; когда все спустились, губернатор подал тюремщику знак:
— Возьми эту женщину и опусти ее в воронку!
Со столь свойственной ему идиотской улыбкой Антуан сгреб Сюзанну, засунул ее в каменную воронку, а затем выпрямился и объявил:
— Готово!
— Слушай меня хорошенько, — наставительным тоном заговорил губернатор, — будешь держать ее там, пока она не придет в себя.
— Она же мертвая!
— Вот зверюга! Нет, она жива, но твоя задача — чтобы это длилось недолго. Когда она вволю покричит, поднимешь ее, напоишь и опустишь обратно. Когда же она будет готова отдать Богу душу, позовешь меня. Понятно?
— Да.
— Теперь скажи, ты всем доволен?
— Нет.
— Чего тебе не хватает?
— Мяса.
— Тебе будут давать двойную порцию.
— Еще вина.
— Получишь на два стакана больше. Кто носит тебе еду? Жано?
— Нет, другой.
— Я распоряжусь. И будь усерден, иначе вместо мяса и вина получишь крепкий пеньковый воротник.
Антуан хотел было вновь изобразить идиотскую улыбку, но она застыла на его губах: дикий, нечеловеческий крик прокатился под сводами зала. Сюзанна очнулась, и первое, что она почувствовала, была нестерпимая боль.
Вслед за этим произошла жуткая и омерзительная сцена: Сен-Map и Росарж, склонившись над краем воронки, около часа упивались воплями и стонами несчастной, пока она не потеряла сознание.
— Вот теперь можно уходить, — с улыбкой заключил Сен-Map. — Вернемся через несколько часов… Что вы обо всем этом скажете, Ньяфон?
Карлик ответил довольной ухмылкой. Его мысли были заняты другим. Во время описанной выше гнусной сцены, на которую он не обратил никакого внимания, его любопытный взор никак не мог оторваться от могучего гиганта-тюремщика.