Железная роза. Книга 2
Шрифт:
Понятия не имея, что значит «кисейная барышня», Розалин лишь презрительно фыркнула. Доктор любил вставлять в речь странные словечки.
Но фальшивая улыбка быстро сползла с лица мистера Уилсона, уступив место поникшему, опустошённому взгляду, какого Розалин никогда у него прежде не видела.
– Надеюсь, ты все запомнила, – сказал он. – Обработай, перевяжи, все как положено!
Кинув грязные инструменты в таз, отчего они жалобно звякнули, он устало поплелся в коридор. Розалин странно было видеть доктора таким вымотанным. Он делал
Закончив перевязку, она нашла мистера Уилсона в кабинете. Он сидел за столом, сложив руки в замок перед собой и глядя в пространство. Его очки лежали рядом.
– Все в порядке, мистер Уилсон? – спросила она. – Вы не заболели?
Он чуть повернул к ней голову.
– Я не люблю делать кесарево сечение, – сказал он. – Две жизни – слишком большая ответственность.
И он вновь погрузился в свои мысли.
– Можно я задам вам несколько вопросов по поводу операции? – спросила Розалин.
Мистер Уилсон ответил куда-то в пространство:
– Везение, чистая судьба, вот что это, Линнет!
Её он явно не слышал.
– Если человек умирает на хирургическом столе, его родные проклинают меня, – продолжал доктор, – а если он выздоравливает, то возносят хвалу небесам.
Он тяжело вздохнул.
– Раньше я думал, что все должно быть наоборот. Но потом понял, что они правы. Что бы я ни делал, люди выживают только с божьей помощью.
Во всей его фигуре было что-то скорбное, он был словно не здесь и разговаривал не с ней. Странная реакция, ведь, по мнению Розалин, операция прошла успешно. Видя, что до неё мистеру Уилсону нет никакого дела, она вышла в коридор и беззвучно закрыла дверь.
Чтобы прогнать тягостное впечатление от этого разговора, она пошла в детское отделение к Мередит.
Та возилась с лекарствами.
– Как наша девочка? – спросила Розалин.
– Прекрасно! – ответила акушерка. – Совершенно здорова!
Розалин подошла ближе.
– Мередит, а что с мистером Уилсоном? – произнесла она. – Он будто сам не свой.
Акушерка тяжело вздохнула и поставила на стол пузырек, из которого набирала в шприц лекарство.
– Когда он первый раз при мне кесарево делал, то потом напился до беспамятства и все мне рассказал.
– Что рассказал?
Мередит села на стул и указала Розалин на другой.
– Он ведь из Тусской Империи приехал лет восемь назад, – говорила она. – Выдающийся был хирург, а особенно – по части родов. Даже при дворе там, кажется, мелькал. Зовут его Васильев Иван Сергеевич, но он переиначил в Джона Уилсона, чтобы не выделяться.
– Он от кого-то скрывался? – затаив дыхание, спросила Розалин.
– Нет, он бежал от самого себя. Он жене своей кесарево делал. Как такое могло случиться, непонятно, да только у жены и у ребенка заражение крови началось. Умерли оба через четыре дня.
Мередит снова вздохнула.
– После их смерти он перестал оперировать. Ему все опротивело, он едва не спился. Но наш бывший главный врач был его другом, он уговорил мистера Уилсона приехать, посмотреть больницу. А если уж дан человеку дар, то он зудит внутри, не дает спокойно жить, пока его не используешь. Так и стал потихоньку мистер Уилсон снова работать. А когда наш главный врач ушёл в отставку, занял его должность.
Розалин не знала, что на это сказать.
– Только роды ему до сих пор тяжело даются. Я уж стараюсь к нему не обращаться, но Пайнс уехал, а из Фаранделла какой хирург? Спасать надо было девку!
Розалин понимала. Спасти пациента важнее, чем не бередить раны врача. Но её заинтересовало другое.
– Куда постоянно отлучается мистер Пайнс? Разве он сегодня не дежурит?
Мередит поджала губы и встала.
– Это не наше с тобой дело. Работа у него такая: по больным ездить.
– Но не во время дежурства! – возразила Розалин, удивленная такой резкой переменой.
– Сказано: не твое дело! – отрезала Мередит, сложила шприцы с лекарством на поднос и, подхватив его, вышла из сестринской.
Боль мистера Уилсона понятна, в ней нет никакой тайны. Но упорное нежелание акушерки рассказывать о мистере Пайнсе только подогрело интерес Розалин. Чем таким секретным он занимается?
Только придя домой, Розалин поняла, как сильно устала. Перекусив на кухне остатками ужина, и не встретив ни Джона, ни Алекса, она вошла в свою комнату. И обомлела.
На столе в высокой тонкой хрустальной вазе стояла красная роза. Бархатным алым пятном она выделялась на фоне гладкой поверхности стола и светлых портьер, как нечто чужеродное, и оттого, прекрасное.
Розалин подошла и прикоснулась пальцами к мягким лепесткам. В груди разлилось тепло с крошечной ноткой грусти.
Лишь один человек мог подарить эту розу. Ведь здесь стоял не пышный букет пионов, не дорогие орхидеи, и даже не охапка этих самых роз. Только намек, только слово, только один цветок… Чтобы не нарушить их, и без того ставшую такой хрупкой, дружбу.
И Розалин была благодарна ему за это.
Улыбнувшись, она вышла из комнаты и направилась к Алексу. Но постучавшись к нему, ответа не получила. Зато внизу скрипнула дверь, и Розалин помчалась туда. Сердце её колотилось слишком сильно даже для бега.
На лестнице она резко затормозила. В прихожей стоял Джон.
– Привет, Роззи!
– Где Алекс? – спросила она.
– Уехал на машине ещё днем, – отвечал Джон, снимая пиджак. – Просил его не ждать.
– Куда он поехал? – не отставала Розалин.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Кататься, наверное. Я купил меренги. Выпьем чаю?
Почаевничав с телохранителем, Розалин вернулась к себе. Она прилегла на кровать, обещая себе дождаться возвращения Александра и поблагодарить его за сюрприз. Но глядя на чудесный цветок, она сама не заметила, как уснула.