Железная звезда
Шрифт:
— Если ваша просьба будет принята, вам сообщат.
— Так где я должен остановиться?
— Я предложил бы остановиться где-нибудь поближе к дворцу.
Ясно. Присоединиться к легиону несчастных, забивших площадь,— сколько из них просили особой милости принца и теперь месяцы или годы ожидали, когда их пригласят? Сколько времени они спят на камнях, выпрашивают объедки и все еще живут глупой надеждой?
Но я уже истратил все силы. Я вернулся к Гормону и Аулу-эле, рассказал им о ситуации и предложил попытаться поискать какое-нибудь пристанище. Гормон, как безгильдийный, легко мог устроиться на любом постоялом
Когда мы подошли к двери, мой хронометр тихонько напомнил, что пришло время очередного дозора — это было правом и обязанностью каждого дозорного независимо от обстоятельств, в которых он оказался. Поэтому я остановился, открыл тележку, включил приборы. Гормон и Аулуэла замерли радом со мной. Я заметил издевательские улыбки и откровенные насмешки на лицах тех, кто входил и выходил из дворца: дозор не пользовался симпатией и доверием, поскольку велся уже целую вечность, а обещанный враг так и не появлялся. Тем не менее для кого-то это занятие было обязанностью, как бы забавно это ни казалось другим. То, что для одних лишь бессмысленный ритуал, для других — смысл жизни.
Я заставил себя войти в состояние дозора. Мир вокруг привычно растаял, и я погрузился в небеса, испытывая привычную радость. Мой разум, преодолевая бесконечность за бесконечностью, обшаривал галактики одну за другой. Не собирается ли где-то могучий межпланетный флот? Не муштруются ли войска? Не готовится ли завоевание Земли? Четыре раза в день я вел дозор, то же самое делали другие члены нашей гильдии, каждый в свое время, так что в любое мгновение чей-то подозрительный разум был настороже. И что здесь странного, и тем более глупого или смешного?
Когда я вышел из транса, то первое, что восприняли мои органы чувств, был громкий крик:
—...принцу Рума! Дорогу принцу Рума!
Я замигал и затаил дыхание, пытаясь стряхнуть последствия своей сосредоточенности. Позолоченный паланкин, несомый фалангой нейторов, продвигался по нефу в мою сторону. Четыре человека в элегантных костюмах и в бриллиантовых масках гильдии хозяев подметали пол, а перед ними шагало трое кряжистых мутантов, у которых горло было изменено таким образом, чтобы имитировать звучащие органы самцов лягушки-быка: на ходу они издавали трубные величественные звуки. Меня поразило, что при дворе принца находятся мутанты, пусть даже и такие необыкновенные.
Моя тележка находилась как раз на пути этой чудесной процессии, и я торопился закрыть ее и откатить в сторону до того, как шествие сметет ее прочь. Возраст и страх заставили дрожать мои пальцы; пока я возился, растерянность моя нарастала, а важно шагавшие мутанты приблизились настолько, что их трубные вопли стали оглушительными. Гормон попытался мне помочь, но дотрагиваться до приборов наблюдения могут только члены гильдии дозора! Я оттолкнул его, и через мгновение первый из нейторов навис надо мной, подняв сверкающий хлыст, собираясь смести меня прочь.
— Во имя Провидения! — закричал я.— Я — дозорный!
И словно божественное эхо, вдруг прозвучал глубокий, холодный, громкий
— Не трогать его. Он дозорный.
Движение прекратилось. Говорил принц Рума.
Нейторы отступили, мутанты прекратили орать, а носильщики поставили паланкин на пол. Все, кто был в нефе дворца, шагнули назад, кроме меня, Гормона и Аулуэлы. Мерцающие занавеси паланкина раздвинулись, двое хозяев поспешили вперед и сунули руки внутрь звукового барьера, предлагая помощь своему монарху. Звуковой барьер упал с жалобным стуком.
И появился принц Рума.
Он был таким юным — мальчик с густыми темными волосами и гладким лицом. Но он был рожден повелевать и, несмотря на молодость, производил впечатление настоящего повелителя. Его тонкие язвительные губы были плотно сжаты, острый орлиный нос придавал лицу агрессивный вид, глубокие холодные глаза напоминали бездонные озера. На нем были одежды гильдии властителей, богато украшенные драгоценными камнями, татуировка на щеке — дважды перечеркнутый крест — указывала на принадлежность к гильдии защитников, а вокруг шеи была повязана темная шаль запоминателей. Властитель мог состоять в любых гильдиях, в каких захотел бы, и было бы странно, если бы властитель не был защитником, но меня поразило то, что принц оказался еще и запоминателем.
Без всякого интереса он глянул на меня и произнес:
— Ты выбрал странное место для проведения своего дозора, старик.
— Время выбрало это место, сир,— ответил я.— Я был здесь, и мои обязанности заставили меня действовать. У меня не было способа узнать, что вы собираетесь выйти.
— Дозор не обнаружил врагов?
— Нет, сир.
Я уже решил воспользоваться подвернувшейся возможностью, открывшейся при неожиданном появлении принца, и попросить его о помощи, но интерес властителя ко мне угас быстрее пламени загашенной свечи, и, пока я стоял, не осмеливаясь обратиться к нему, он перенес внимание на моих спутников. Нахмурившись и теребя подбородок, принц некоторое время с неудовольствием рассматривал Гормона, затем его взгляд упал на Аулуэлу. Глаза принца заблестели, подбородок дрогнул, тонкие ноздри расширились.
— Подойди-ка, маленькая крылатая! Ты — друг этого дозорного?
Перепуганная Аулуэла слабо кивнула.
Принц протянул руку и схватил ее. Она словно подплыла к паланкину, и юный властитель втащил ее сквозь занавес. В ту же секунду двое хозяев кинулись восстанавливать звуковой барьер, но процессия не шелохнулась. Нейторы оттеснили осмелевшую было толпу, угрожающе помахав хлыстами. Я онемел. Гормон замер рядом со мной, его мощное тело напряглось. Секунды шли за секундами. Придворные хранили молчание, тактично отворачиваясь от паланкина. Я откатил тележку в более безопасное место...
Наконец занавеси раздвинулись снова и из паланкина, спотыкаясь, вышла Аулуэла. По бледному лицу струился пот, ресницы трепетали. Она едва не упала, один из нейторов подхватил ее и поставил на пол. Крылья под одеждой Аулуэлы слегка распрямились, отчего девушка казалась горбатой,— это означало, что она находится в крайне подавленном состоянии. Неровными, шаркающими шагами она подошла к нам, дрожащая, безмолвная, кинула на меня короткий взгляд и бросилась на широкую грудь Гормона.
Носильщики тем временем подняли паланкин и двинулись вперед — принц Рума покидал свой дворец.