Железный маршал
Шрифт:
— Ну а что будет с вами?
— А-а. В Манхэттене три-четыре тысячи кузнецов, и все утверждают, что умеют ставить подковы, но, когда настанут трудные времена, лошадей будут доверять только лучшим. Вот и суди сам, как важно высоко держать марку. — Он пристально посмотрел на Тома. — Твой отец был кузнецом? Что с ним случилось?
— Уехал с солдатами в Индию, а потом пропал без вести после атаки. Все решили, что он погиб. В тот день многие погибли, наверное, и он тоже. В жаркую погоду трупы для опознания долго не держат.
— Да, это война. Уходит на нее много людей, возвращается
— На Запад? А где он?
— За нами лежат обширные земли. Запад — далекая, прекрасная страна. Там, говорят, полно золота, серебра и всякой всячины. В основном свободные пастбища: захотел — бери.
— И дикари.
— Да, там есть дикари. Но и в городе тоже немало дикарей. — Старик помолчал, держа в руке молот. — Город жесток и беспощаден. Тебе придется много и тяжело работать. В большинстве своем здесь живут никчемные женщины, а среди мужчин ужас сколько воров, бандитов, шулеров и другого отребья. Это не то место, которое я выбрал бы для собственного сына.
— У меня же ничего нет. Кроме того, за мной здесь присматривает мистер Моррисси.
— Да… когда он в настроении и когда достаточно трезв. Пойми меня правильно, я не против старика Джона, но он слишком жестокий, пробивал себе дорогу в жизни кулаками и головой и сейчас ходит среди богатых. Некоторые из них смеются над ним за его спиной, но только за спиной. Они его боятся. Когда подходит время выборов, он может собрать все голоса, которые пожелает. А что, — добавил кузнец серьезно, — говорят, даже мертвые оживают и голосуют, когда он им приказывает. И это правда, потому что в избирательных списках встречаются имена тех, кто скончался вот уже три года назад. Однако они все же голосуют!
Том засмеялся, качая головой.
— Он хитрец!
Маккарти сплюнул.
— Да, но нельзя ничего хорошего добиться обманом. Держись прямой тропы, и ты уедешь дальше. Будешь чувствовать себя уверенно и не беспокоиться каждый день, что могут открыться твои грешки. Лжецы обманывают всех, обманут и тебя. Ради своей выгоды продадут с потрохами. Если живешь среди таких, не доверяй ни одному человеку, а в особенности не доверяй женщинам.
Мальчишка пожал плечами. Кто такой Маккарти, чтобы вести подобные разговоры? Он работает в кузнице, которая ему не принадлежит. У Моррисси есть салун, ресторан и Бог знает что еще. Люди уступают ему дорогу и разговаривают с ним уважительно.
Он вспомнил, что его мать говорила совсем как Маккарти, но что она понимала? Пока не попала на пароход, мать не выезжала дальше трех миль от родной деревни. Эта прекрасная, честная женщина не имела представления о настоящей жизни.
Шанаги вспоминал детство, пока разбивал лагерь. Он отнес одеяла под деревья в самую глубокую тень. Ему хотелось бы лечь спать у огня, однако он решил не искушать судьбу. В Нью-Йорке иногда говорили о Западе, об индейцах, и он знал, что индейцы — великолепные охотники. Попасться им ночью он не имел желания.
Развернув
Лежа на спине, заложив руки под голову, Том слушал шелест листвы и смотрел, как медленно потухает огонь костра. Сегодня в первый раз за долгое время его мысли вернулись в Ирландию.
В той зеленой, прекрасной стране жилось хорошо. Голодно после того, как уехал отец, но хорошо. Сперва отец присылал немного денег, потом все кончилось, он пропал без вести.
Около двенадцати лет Том прожил в Нью-Йорке, там ему с самого начала приходилось трудно. Почти каждый день он дрался со сверстниками, а они — крепкие уличные мальчишки — были так же привычны к дракам, как и он, однако у них отсутствовали его врожденная быстрота и сила, приобретенная в работе с кузнечным молотом и тяжким фермерским трудом. Шанаги отколошматил их всех.
Всех, кроме Пегана Раиса, парнишки постарше, который избил его четыре раза. Но Тома били не напрасно, он учился уличной драке. Пеган имел привычку опускать левую руку после удара. Она-то и сослужила ему плохую службу. Однажды Том во время драки улучил такой момент и ответил правой. Удар пришелся Пегану в подбородок. Расчет оказался верным: противник рухнул как подкошенный. Райс встал, Том сделал ложный замах, Пеган обманулся и ударил левой, а Шанаги снова пробил его оборону и попал в лицо. После этого Пегана Раиса он больше не видел.
Шанаги стал посыльным у Джона Моррисси, разнося приказы игрокам и игорным домам, уличным женщинам и букмекерским конторам, где тратил деньги народ попроще.
И все же два-три раза в неделю час или два, а иногда и целый день, ему удавалось поработать с Маккарти. Несмотря на тяжесть труда, а может благодаря этому, в кузнице ему нравилось. И нравился Маккарти. Старого ирландца, честного и прямого, не коснулось разложение нравов, царившее в городе.
Когда Том не работал с Маккарти, он посещал салуны и притоны.
Такие люди, как Моррисси, который контролировал голоса избирателей, считались важными персонами в Таммани-Холле, а Моррисси, обладая врожденной хитростью, старался стать самой важной персоной среди них. Он был вызывавшим восхищение кулачным бойцом и политиком, занимавшимся делами ирландских эмигрантов: находил им работу, улаживал проблемы. Его головорезы, или, как их называли, «толкачи», наводили страх на сторонников оппозиции, охраняли «своих» избирателей, подделывали бюллетени и занимались разными темными делишками.
Все решала личная популярность Моррисси.
Шанаги исполнилось тринадцать, когда совершенно неожиданно он повстречал старую знакомую. Он шагал по Файв-Пойнтс, как и положено хозяину района, по середине мостовой, когда увидел Мейд О'Килларни. Кобыла тащила повозку мясника.
Подойдя поближе и стараясь не обращать на себя внимания, Том внимательно осмотрел лошадь. Тот же шрам над копытом, та же масть. Это она.
Спокойно стоявшая у обочины лошадь вдруг переступила и потянулась мордой к нему. Том погладил ее, а когда из дома вышел посыльный, развозивший мясо, прокомментировал: