Железный рассвет
Шрифт:
— У тебя проблемы?
— Нет. Я… да. Черт! Да, у меня проблемы. — Среда перехватила пристальный взгляд Лео, скосила глаза, придав лицу невинный вид. Тот ей подмигнул, в ответ она выдавила улыбку. Тепло внизу живота обратилось льдом. Мои кольца. Это кольца Германа. Они не отслеживаются. — Кто тебе рассказал?
— Парень, на которого я иногда работаю, вызвал меня только что и сообщил, ты в большой беде и нуждаешься в друге. Могу чем помочь?
Лео придвинул лицо. Среда тут же отпрянула.
— Думаю, можешь. Хотя бы просто вызовами. Послушай, а у тебя тоже проблемы? Кто-нибудь общался с тобой? Полицейские?
— Да. — Его голос при волнении имел тенденцию переходить в кваканье. — Сказали, что просто хотят кое-что выяснить. Спрашивали, видел ли я тебя. Ответил «нет».
Среда слегка расслабилась.
— Твой невидимый друг называет себя Германом? Секундное молчание.
— Ты знаешь Германа?
— Слушай его, — прошипела она, косясь на Лео еще сильнее и пожимая плечами. — Творится что-то скверное. Меня преследуют. Держись подальше от этого, понял?
— Понял. — Он помолчал. — Мне хочется тебя о многом спросить. Ты вернешься?
— Надеюсь.
Лео сидел со скучным видом.
— Слушай, мне нужно заканчивать. Проблема связи. Спасибо за разговор, и жду твоего вызова. Пока.
— Я… пока
— Уединение снять. — Она улыбнулась Лео.
— Кто звонил? — полюбопытствовал тот.
— Старый приятель, — последовал беспечный ответ. — Не знает о моем отъезде.
— И не совестно? — Он указал на ее тарелку. — Бульон остынет.
— О да. — Среда пожала плечами и встала. Сердце учащенно билось, хотя возбуждение прошло. Ладони были холодные, желудок слово завязан узлом. — Где вы остановитесь на «Ноктисе»? Может, мне удастся вас навестить?
— Ну, я пока не знаю. У дяди бывают бредовые идеи, — ответил он уклончиво. — А как насчет встречи у вас в каюте? Мне всегда хотелось взглянуть на другую сторону жизни.
Черт. Он знает, в каком я классе. Его промах или излишняя самонадеянность.
— Хорошо, — легко согласилась Среда и улыбнулась, когда он взял ее за запястье и потянул к себе. Еще один вдох этого соблазнительного мужского аромата, что-то связанное с кожей, вызывающее желание запустить руку под рубашку. Нечто специфическое для твоего обонятельного органа, поступающее непосредственно в гипоталамус и заставляющее мокнуть твою промежность, ведь, так? Чувства словно обострились, когда Среда склонилась к нему. — Пойдем, — выдохнула она ему в ухо, думая, как же выбраться из этой кутерьмы. Сердце билось так, словно это именно оно чувствовало либо похоть, либо ужас, либо и то и другое одновременно. Она прижалась к нему с отчего-то ослабевшими коленями. «Нейротоксин? — предположила она, но нет: было бы слишком прилюдно, если он тот, кем, по мнению Среды, может быть. — Скорее всего, просто блокиратор феромоновых рецепторов». — Пойдем.
На лестнице Лео чуть приостановился и прижал ее к себе.
— Позволь мне тебя понести, — прошептал он ей на ухо. Среда кивнула. Голова кружилась от напряжения. Лео поднял ее, и их волосы соприкоснулись, когда он взбирался по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Вот и палуба, кольцо капсул «сиб»-класса. — И где здесь твоя?
— Стой. Опусти меня, и я ее найду. — Среда улыбнулась парню и прижалась еще теснее. Коридорное освещение неяркое, большинство пассажиров предпочитало проводить перелет в дремоте. Он почувствовал запах свежего пота и чего-то мускусоподобного, предательски отравляющего. Герман учил ее этому: Венерина ловушка. Она обхватила парня и впилась губами в его губы в поцелуе, на который он ответил с энтузиазмом. Их бедра соприкоснулись.
— Черт. Не здесь. — Среда потянула его по коридору. Нервы натянуты. — Вот здесь.
Она надавила на дверную панель.
— Мне нужно в туалет. А ты чувствуй себя как дома. Я скоро.
— Точно? — спросил парень, заходя внутрь.
— Ну да. — Она приникла к нему, нежно ткнувшись ему в шею. — Минуты не пройдет.
Сердце бешено колотилось, когда она отступила и нажала кнопку дверного запора. Потом другую — уединение.
«Действительно ли я хочу этого?» — спрашивала она себя.
— Вендиго. Каюта, слышишь меня?
— Приветствую вас, пассажир Строуджер! Слушаю вас. — Слабый голос исходил из внешней панели управления.
— Запри, пожалуйста, входную дверь. И не открывай, пока не пройдет час после прибытия. Я хочу спать. Отклонить все входящие вызовы, отменить все исходящие рассылки материапов. Максимальное звукопоглощение. Возврат к полному уединению с дополнением голосового опознания к паролю.
Настроенный на простейшее мышление агент каюты проглотил это.
— Предупреждение! Уединение может быть отменено уполномоченными членами экипажа в аварийной ситуации или при необходимости оказания медицинской помощи…
— Сколько таких членов команды в этом рейсе? — Желудок заурчал, в нем заплескался холодный бульон.
— В данном полете — ни одного.
— Выполнять указания. А теперь заткнуться и ни с кем не болтать.
Изнутри послышался неуверенный стук, почти неразличимый через крепкий пеноматериал. Потом глухой удар, будто нечто массивное отскочило от внутренней стороны двери. Среда ухмыльнулась и направилась к лестнице, борясь с готовностью с извинениями вернутся назад и обычным своим рассудком. Секс по дороге, предлагаемый только мне? Где ты был на вечеринке у Сэмми? «Угробил папу с мамой, — пробормотала она про себя, полуослепшая от злости и утраты, пока искала палубу С, чтобы занять там удобное место в ряду. — Если только он не лучший дружелюбный хрен и я не допускаю ошибку…» Она спорила сама с собой, пока не уснула, и ко времени, когда проснулась, челнок выполнил разворот и был почти готов к стыковке.
Ладно, я здесь. Что теперь?
Вестибюль «Ноктис» не был спроектирован максимально безопасным изначально. Продукт кипучего экономического чуда Септагона был оптимистичным: предполагалось, что ничего плохого случиться просто не может. Гравитация поблизости варьировалась в любом векторном направлении, куда пожелали создатели. На стенах — джунгли, на потолке — песчаные дюны, по которым извивались мебиусные проходы для усиления визуального воздействия.
Среда поспешно двигалась по полосе, настроенной на половинную силу тяжести, по следу светового зайчика. Она прошла мимо других путешественников — эмигрантов, торговцев, молодежи, проводящей в годовом странствии Большой Тур, составлявших длинный караван-сарай, — и разнообразия соблазнительных, но надоедливых магазинчиков, оформленных в соответствии с экзогенными особенностями. Бабочки размером с обеденную тарелку неторопливо порхали над головой, их крылья мелькали историческими докудрамами. 21 Мелкая тороидальная дождевая тучка медленно кружилась над ярко-малиновым гнездом грязе-корневых мангров, сверкали маленькие молнии. Среда смотрела на него через просвет в художественно разбросанной листве, выводящий на внезапную смену перспективы: сияние звезд в бриллиантовых окнах, растянувшееся на километры. Это был подлинный Септагон, жизнь, презирающая вакуум, и на мгновение на Среду, ныряющую в омут глубокой депрессии, обрушилась ностальгия, притаившаяся за тоненьким льдом ее самоконтроля. Если бы мы не прилетели сюда, мама с папой были бы живы. Если. Если.
21
Документальная основа.