Железный Шакал
Шрифт:
И Харкинс перевоплотился. Он слишком близко подошел к успеху и не мог сдаться. Ничего не имеет значения, даже если крылья корабля охватит огонь.
Слин и толстяк на предельной скорости выходили на прямую. Впереди круто поднималась к финишной черте искореженная земля – мутные водопады и колоссальные скалы.
Он устремился туда.
Столбы и каменные мосты возникали перед ним и стремительно уносились назад. Ливень слепил пилота, сводя мир к набору зеленых и серых пятен. Харкинс полностью слился с файтером.
Его дикие глаза цепко смотрели вперед. Он возбужденно усмехался, широко раскрыв рот. Он знал, что корабль медленно умирает, и противился этому, начиная повороты прежде, чем было необходимо. Постепенно стало казаться, что он приступает к маневрам еще до того, как замечает препятствия. Он летел, как ласточка, проскальзывая мимо смертоносных руин, а потом «Файеркроу» замедлил ход и…
Файтер сотрясся от прицельной пулеметной очереди. Пули выбили металлическую татуировку на фюзеляже и крыльях. Харкинс вздрогнул и завопил, когда фонарь разлетелся в мелкие осколки, поранившие его щеки и простучавшие по защитным очкам. Теперь воющий ветер и хлещущий дождь очутились в его кабине. Они колотили и запугивали Джандрю, обдавая водой окровавленное лицо пилота.
Он не понимал, где находились нападавшие. Да и какая, в общем, разница? Впереди неясно вырисовывался крутой водопад. Он изо всей силы нажал на рукоять управления и дал полный напор аэрума в балластные цистерны. Но корабль с каждым мгновением становился все тяжелее, а по острому, резкому запаху он безошибочно заключил, что цистерны пробиты.
Нос «Файеркроу» неуверенно поднимался, а водопад увеличивался в размерах. Потом что-то сработало, файтер качнулся вверх и пролетел в считаных дюймах над кромкой воды. Дальше был только короткий прямой отрезок и финиш.
Харкинс дал турбинам полный газ и вцепился в рукоять. Продолжая набирать высоту, он с грохотом пронесся по ущелью. Оглянувшись, обнаружил, что «Нимбус» стремительно нагоняет его, но расстояние было слишком большим. «Файеркроу» извергал из своего чрева невидимый аэрум, но уменьшенный вес оказался недостаточным для полной остановки. Он пересек финишную черту с отрывом от противника и, крича во все горло, продолжал подниматься. Теперь он взмыл над краем ущелья и восторженной толпой зрителей.
А потом в кишках «Файеркроу» что-то взорвалось. Турбины громыхнули и выключились.
Наступила тишина. Глубокая и неуместная. Джандрю пришел в себя. Ветер хватал его за одежду, и ливень выбивал дробь по лицу и очкам. Головокружительный азарт гонки испарился. Душа воина, завершив свое дело, покинула пилота.
Он висел в небе с неработающими двигателями и пробитыми аэрумными цистернами.
Над исковерканной землей Тростников, будто голос отчаявшегося призрака, пронесся его тонкий испуганный вопль. А нос «Файеркроу» начал клониться вниз.
Харкинс не отпускал рукоять управления. Кораблю пока хватало инерции на то, чтобы держаться в воздухе, да и крылья «Файеркроу» были достаточно широки для планирующего полета. Однако положение было трагическим. Пилот умудрился плавно накренить корабль. Ему нужно уйти из ущелья и сесть на твердую почву, туда, где собрались люди.
Агонизирующий «Файеркроу» неохотно повиновался хозяину. Густой дым валил из патрубков [10] и пробоин. Харкинс, как его учили во Флоте, щелкнул несколькими выключателями и запустил аварийный слив топлива, чтобы облегчить корабль и уменьшить риск взрыва. Механизмы как-то работали. Из горловины аварийного слива на дне корабля хлынул протан.
10
Патрубок – отрезок трубы с резьбой или раструбом на одном конце, присоединяется другим концом к резервуару или иной конструкции.
А сейчас надо приземлиться.
Внизу находилось поросшее травой поле, которое приближалось с ужасающей быстротой. Харкинсу показалось, что он видит сон о падении, который повторялся у него почти каждую ночь. Но, к сожалению, его ожидало нечто худшее, чем неприятное ощущение крена и громкий храп Пинна, которым всегда завершался ночной кошмар.
Земное притяжение тянуло файтер вниз. Он пытался удерживать нос «Файеркроу» поднятым. Что, если он погибнет?
– Давай! – орал он, а «Файеркроу» продолжал падать. Проклятый кораблик продолжал пытаться перевернуться, но Харкинс хотел, чтобы он шел ровно. Он не желал умирать! Смерть была еще страшнее, чем жизнь, и вообще о чем он думал, уходя на второй круг, хотя вовсе не был обязан участвовать в гонках? Вот до чего доводит человека храбрость! До гибели!
Он снова закричал, а земля словно бросилась ему навстречу. Затем весь мир заполнился беспорядочным движением и шумом. Скрежетал металл, а пилота мотало, как куклу, попавшую в руки великана. Ремень безопасности врезался Харкинсу в грудь. Корабль понесло до дуге, развернуло вокруг своей оси и кинуло в сторону. От днища отлетели куски обшивки. Дым забивал горло, клубился перед глазами. Из-под «Файеркроу» летели искры.
Потом все стало замедляться и наконец остановилось.
Харкинс сидел в кабине, тяжело дыша. Не веря, что все закончилось, он посмотрел на себя. Тело болело, но он смог пошевелить пальцами на руках и ногах. Крови, похоже, не было, если не считать порезов на лице. Удовлетворившись результатом, он резко откинулся на спинку кресла, снял очки и подставил лицо дождю.
– Я победил, – тихо сказал он. И повторил с широкой улыбкой: – Я победил!
К нему устремилась толпа. Он отстегнул ремень безопасности, выкарабкался из «Файеркроу» и очутился в окружении зрителей. Они поздравляли его, хлопали по спине, спрашивали, в порядке ли он. Харкинс содрогнулся и съежился, напуганный восторженными незнакомцами. Спустя минуту до него добрался Крейк. Демонист, к изумлению Харкинса, тепло обнял его.
– Кровь и сопли, ну ты и болван! Мы думали, что ты уже угробился! – воскликнул Грайзер. – Потрясающее зрелище!
– Ну знаешь… Хорошего пилота трудно угробить, – ответил Джандю.
А к ним тем временем проталкивались Джез и Пинн. Джез натянуто улыбалась, а в глазах у нее читалось облегчение. Подхваченный порывом, он протянул к ней руки, обнял и прижал к себе. Она рассмеялась.
– Харкинс, ты – молодчина!
Он действительно прикасался к ней. Ее миниатюрное тело приникло к нему. Он очень долго мечтал об этой минуте, но теперь вся его смелость вмиг улетучилась. Харкинс покраснел, как свекла, и выпустил Джез. Язык у него во рту будто окаменел. Он отвернулся, чтобы скрыть смущение, почесал затылок и уставился на «Файеркроу». Джез, не обращая внимания на его страдания, тоже начала рассматривать файтер.