Железный трон
Шрифт:
Да, подумал Эдан, это очень похоже на Лэру. Она всегда любила контролировать людей, особенно мужчин.
— Я верю тебе, — сказал он.
— Продолжай.
— Еще был четвертый медальон, и я думаю, это был ее собственный залог. Думаю, маг хранил его у себя, а она как-то забрала его. Я только раз его видела у нее. Наверно, она его уничтожила. Но эти я украла. Свой я заберу и уничтожу, чтобы никто им не воспользовался. Но тот, который от мага, я отдам вам. Я посмотрела, там внутри короткие и курчавые волосы. Он лыс, как яйцо, наверно, эти волосы срезаны не с головы.
Эдан взял медальон.
— Понятно. Продолжай. Как герцогиня влипла во все это?
Внезапно словно бездна разверзлась перед ним. Он сидел совершенно трезвый и до крайности напряженный.
— Она хотела сделать так, чтобы у императрицы не было детей, а тогда не было бы и наследника. А если у императора не будет наследника…
— В качестве перворожденного сына принцессы крови из Дома Роэлей и жены герцога Боруина ее отпрыск может претендовать на трон, — договорил за нее Эдан. Он сжал руки, чтобы унять нервную дрожь.
Гелла кивнула.
— Она предложила меня императрице в качестве служанки и заставила каждую ночь вливать в ее питье зелье, которое предотвращает беременность. Я очень не хотела, но не могла ослушаться, поймите меня, у меня просто не было выбора. Пока у герцогини Лэры был мой залог, я не могла сопротивляться ей.
— Зелье… — произнес Эдан пересохшим ртом.
— Прошлой ночью перед тем, как императрица должна была лечь, герцогиня Лэра дала мне другое зелье, велев подлить его. Оно якобы сильнее действует. Я не хотела так поступать, поверьте, милорд, но у меня не было выбора. Я боялась. Когда я вернула ей флакончик и сказала, что выполнила ее приказ, она очень странно повела себя. У нее появилась такая злобная усмешка, и она отвернулась к окну, глубоко задумавшись. И я использовала этот шанс и украла медальоны. Я очень хорошо умею это делать. Это было моей профессией, вы понимаете.
— И ты дала ей это зелье этой ночью? — сдавленным голосом произнес Эдан.
— Я опасаюсь, что оно может сделать ее навсегда бесплодной, — сказала Гелла.
— Я надеюсь, что есть противоядие. Может, еще не поздно…
— Императрица умерла, — сказал Эдан.
Гелла вскрикнула и прикусила губу.
— Она умерла, родив ужасное чудовище, — хрипло выдавил Эдан.
— Оно зародилось и вышло наружу, почти разорвав ее пополам. Это был Горгон. Император убил его, и я опасаюсь за его рассудок.
— О, что я наделала! — прошептала Гелла. Она начала всхлипывать.
— Я недостойна жить!
— Но ты будешь жить, — сказал Эдан.
— Ты должна вернуться в Сихарроу вместе со мной. И мы разберемся с госпожой герцогиней.
Дервин не мог заснуть. Он был слишком взведен. Он шагал по комнате, запустив руки в волосы.
Лэра сидела на постели и слушала мужа, думая про себя, что все идет как нельзя лучше.
— Это ужасно! — повторял Дервин.
— Ужасно! Как это могло случиться? Императрица мертва, император вне себя, ребенок… — его голос прервался.
— О, боги! Кто может назвать эту тварь ребенком? Бедная женщина!
— Бедная, бедная женщина! Как она страдала!
— Она больше не страдает, — сказала Лэра.
— Она обрела покой.
— Покой! Покой? Умереть такой смертью? Слава богам, что она не увидела, какую кошмарную тварь она родила! Какой ужас! Какой ужас!
— Это был Горгон. Онсхеглин.
— Ты думаешь, я не понял? Ты думаешь, я не увидел? Как это могло случиться! Как?
— Это знак богов, — сказала Лэра.
— Это единственное возможное объяснение.
— Боги? Ты сошла с ума! Ты не понимаешь, что говоришь!
— А как еще ты можешь это объяснить? — спросила Лэра.
— Ты сам все видел. И я тоже. Когда она ложилась спать, она не была беременна. Это случилось в считанные секунды. Это противоестественно. Кто кроме богов способен устроить такое?
— Но почему? Почему они сделали это? Зачем заставлять невинную девочку так страдать?
— Это из-за Микаэла. Они наказали Микаэла за его грехи.
Дервин остановился и в изумлении взглянул на свою жену.
— Он же твой брат!
— Даже сестра не может закрывать глаза на правду, возразила Лэра.
— Сколько жизней ушло из-за его неуемного честолюбия? Сколько народу погибло ради его никчемных завоеваний? Или ты забыл, что Микаэл погубил твоего отца?
— Нет, я не забыл, — тяжело вздохнул Дервин.
— Разве можно такое забыть? Я ведь видел это. Тебе не стоит напоминать об этом.
— А теперь ты защищаешь его!
— Он император!
— Он убил твоего отца!
— Проклятье! Это мой отец развязал войну. Не Микаэл нападал на моего отца, а наоборот!
— Но ты сын своего отца! Каков твой сыновний долг? Где твоя преданность? Где твоя верность? Если ты предашь своего отца, то чего могу ждать я, твоя жена?
— Не говори со мной о верности, ты сама предаешь своего брата. Как ты можешь отрекаться от него?
— Не я отрекаюсь от него, а боги. Не станешь же ты отрицать очевидное?
Дервин сглотнул. Его плечи поникли.
— Нет, не могу, — признал он. — Несмотря на все мое нежелание, у меня нет другого объяснения.
— У меня есть, — сказал Эдан, возникая на пороге. Он слышал последние фразы их диалога.
— Почему бы тебе не спросить жену, как все произошло?
— Эдан! Что ты говоришь! Что это значит?
— Справедливость и возмездие! — ответил Эдан.
— Твоя жена подлая ведьма, и это ее зелье привело к тому, что императрица родила чудовище. Я здесь во имя справедливости.
— Что? — спросил Дервин.