Железный ветер
Шрифт:
Глава 8
СЕМЕЙНЫЙ КРИЗИС
7 августа, день четвертый
Первый день отпуска Таланова-младшего начался и развивался в точности так, как он надеялся, шагая в жаре и пыли далеких южных стран — в кругу любящей семьи, беззаботно и радужно. Солидный сытный завтрак сменился чаем с вареньем и легкой, добродушной беседой ни о чем. На волне всеобщего хорошего настроения даже мытье посуды из тягостной обязаловки превратилось в очень увлекательный процесс, почти что игру на четверых. Мужчины, большой и маленький, мыли, женщины вытирали посуду, вилки, ложки и расставляли
Завтрак закончился, кухня сияла чистотой как в первый день ее сотворения, стрелки часов незаметно подкрались к десяти утра. Настало время составления Плана — чем же заняться дальше…
«Когда Аллах создавал время, он создал его достаточно», — вспомнил Виктор одну старую поговорку. Эти мудрые слова в полной мере относились ко дню сегодняшнему, а также распространялись на три следующие недели.
Можно было пойти на Ярмарку ремесел, что проводилась в Муроме каждый год в августе, собирая множество людей со всей губернии. Можно было сходить в кинограф, что не так давно открылся после капитальной реставрации. Можно было просто гулять, заходить в разные общественные места, есть вкусные вещи и вообще радоваться жизни. После недолгого совещания объединенным решением Талановы постановили отдаться на волю случая и настроения.
В этот момент и прозвенел первый звоночек, на который Виктору следовало обратить внимание. Марина всегда исповедовала стратегию дозирования удовольствий. Если, допустим, на семью покупалось по десять яблок на каждого, Виктор предпочитал выдавать каждому его долю сразу, а там уже как хозяин решит. Жена, наоборот, стремилась к целевому распределению по определенному графику. Так и сейчас, в силу естественной природы вещей, Марина должна была предложить составить некое расписание, так, чтобы на каждый день приходилось какое-нибудь развлечение, существенное, но одно. Однако на этот раз привычный ход событий сломался, и жена не выступила против лозунга «Все и сразу!».
День оказался однозначно перегружен событиями. Хронологически он включил в себя поход на Ярмарку, посещение двух кафе, одной кондитерской и одной мороженной лавки, катание на почти десятке разнообразных аттракционов, закупку бесконечного ассортимента безделушек и сувениров. И, конечно же, поход на кинографическое зрелище.
Таланов заколебался перед кассой — день клонился к вечеру, накормленные, напоенные, накатанные на каруселях и «чертовых колесах», навьюченные пакетами с подарками и сладостями дети откровенно устали.
Но…
Это был «Челюскин»! Самый дорогой фильм в истории отечественного кинографа, самый скандальный фильм года, запрещенный к прокату в Британии, самый зрелищный фильм десятилетия, что скрипя зубами признали даже в Лос-Анджелесском кинографическом консорциуме.
Разве можно было пройти мимо кассы?
Дети — очень ловкие и хитрые манипуляторы, за редкими исключениями тонко чувствующие психическое состояние родителей. Пакеты и подарки совершенно не помешали Диме и Маше сковать отца в объятиях, зацеловать и утопить в искренних «папочка, ты такой замечательный, ну пожа-а-а-алуйста!».
И здесь прозвенел второй звоночек, который Виктор должен был услышать, но, расслабленный долгожданным спокойствием мирной жизни, не услышал. Жена не сказала ни слова, лишь неодобрительно сдвинула брови. А Марина, при всей любви к детям, всегда стремилась пресекать корыстные детские манипуляции на святых родительских чувствах.
К их большой удаче, фильм шел в прокате почти месяц, поэтому билеты удалось купить без проблем и на хорошие места. И «Челюскин» однозначно того стоил!
Действие фильма двигалось к финалу, Матусевич и Колесниченко пытались открыть заклиненный замок на переходнике в «Британник». Машинное отделение английского «ныряльщика» уже было затоплено, вода хлынула на капитанский мосток и в жилой отсек. Пылинки танцевали в конусе света кинографического проектора. Виктор скосил глаза — Дима сидел выпрямившись, сдвинувшись на самый краешек кресла, казалось, ловя происходящее не только глазами и ушами, но всем телом. Таланов-старший поневоле вспомнил свое не такое уж и далекое детство, когда кинограф еще назывался синематографом, к огромным катушкам с пленками прилагались пластинки со звуковым сопровождением, а стрекот проекторов по громкости мог посоперничать с пулеметной очередью. Быстро бежит время — вот киноделы уже обещают скорое пришествие объемного звука, а черно-белая картинка стала анахронизмом, как и сопроводительные пластинки.
На экране штурман Марков резал междуотсечный люк «мокрой сваркой», еще не зная, что его подключаемый скафандр поврежден и быстро теряет кислород через «сбрую». Ляпидевский, ориентируясь по командам Аркадия Шафрана, ловко оперировал маневровыми своего «водомера», стараясь удержаться над рубкой «Британника» — затонувшей английской субмарины. Решетников и Кренкель спешно облачали механика Филиппова в новейший экспериментальный автономный скафандр «больших глубин».
«Вот ведь какие были времена, — подумал Виктор, — даже две-три сотни метров уже считались солидной глубиной, а подлодка, способная опуститься на километр и далее, — чудом технической мысли, делом далекого будущего. И всего каких-то тридцать лет назад, даже меньше…»
В темноте он накрыл рукой ладонь жены и слегка сжал ее пальцы в нежном прикосновении, она склонилась к нему и по-кошачьи потерлась щекой о его плечо. Виктор удовлетворенно вздохнул и обнял ее, прижав крепче.
Среди морпехов, с которыми аэродесантнику неоднократно доводилось сталкиваться по роду службы, циркулировали давние и устойчивые слухи том, что эпопея «Челюскина» и «Британника» на самом деле довольно сильно отличалась от общепринятой версии. Молва скупо упоминала жестокую схватку в глубинах моря за некие стратегические секреты, торпедные атаки неведомых субмарин и эпизодические «огневые контакты» между британскими крейсерами и кораблями Первой Ударной группы Северного Флота. Но на то она и молва, чтобы умалчивать, недоговаривать и напускать туман.
Хотя то, что Шафран стал одним из первых операторов телеуправляемых военных автоматов-минеров, было объективным фактом. Таланов-старший пару раз привлекал старого ветерана подводных баталий как частного консультанта — после «военных тревог» и очередного передела морских просторов в сороковых годах некоторые районы Атлантического океана стали довольно опасным для рыболовства местом из-за обилия разнокалиберных мин и донных мино-торпед.
Фильм закончился вполне официально — счастливым концом с некоторой долей умеренно-пафосной грусти по двум погибшим «челюскинцам». Возбужденная толпа зрителей высыпала на улицу, в ее потоке Дима едва не потерялся, но Виктор вовремя поймал его за хлястик легкой летней курточки.
Было еще не слишком поздно, но день уже клонился к закату, дети совсем устали, и отец скомандовал сигнал к отступлению в родную гавань.
Слово за словом, дело за делом — возвращение, разбор подарков и покупок, ужин, умывание детей, укладывание их в постели и непременные сказки, каждому свою, по возрасту и полу. За этой милой суетой Виктор потерял счет времени. Вечер властно вступил в свои права, укрыв дом и сад пологом сумерек, когда он наконец вымолвил:
— И вот так Морской Дракон остался без обезьяньей печени! Вот и сказке конец.