Железный замок
Шрифт:
— А куда же мне-то?..
Табасу стало отчего-то ужасно неловко, он отвернулся, дабы не встречаться взглядом с Лори.
— Что-нибудь придумаем, — уверенно сказал Ибар, и молодой наёмник тут же понял, что он лжёт.
Ничего он не сможет придумать, даже если сильно захочет. У старика больше не было дома, друзей и знакомых, вещей, нажитых за всю жизнь, — осталась только машина да продовольственные талоны, честно заработанные извозом.
Впрочем, у многих беженцев не было и этого. Табас в свое время достаточно насмотрелся на семьи, покинувшие свои дома в чём были, не захватив даже
Наёмник прятал глаза от ищущего взгляда старика, всё еще надеявшегося, что ему предложат помощь, но дезертирам было не до этого — самим бы уцелеть. Табас испытывал острое чувство вины, вонзавшееся в грудь, как шило, и распространявшее вокруг жгучий яд.
— Бывай, — буркнул он и пошёл вслед за Ибаром, что спустился в кювет и, продравшись сквозь кусты, направился в лес, оставляя Лори стоять посреди дороги рядом с машиной, сжимая в руке карточки и глядя умоляющим взглядом в спины уходивших дезертиров.
— Сколько ты дал ему? — спросил запыхавшийся Табас пятью минутами позже, когда старик скрылся из виду за деревьями и густым кустарником.
— Как договаривались, — пробурчал Ибар.
— Чёрт, — сплюнул с досады Табас. — Надо было мне тоже дать ему что-нибудь…
— Зачем? — вопрос поставил молодого наёмника в тупик. Ему казалось, что ответ был очевиден.
— Он ведь всё потерял.
— Мы ему жизнь спасли, — сказал Ибар, повернувшись вполоборота. — Это уже слишком много. А карточки в наше время — настоящее сокровище, люди за них готовы убивать. Он богат, просто ещё не осознает этого.
Табас переваривал услышанное, а неожиданно разговорившийся наёмник продолжал:
— Жизнь, машина, довольствие… Ему сейчас намного лучше, чем нам! Чёрт, я сам бы хотел оказаться на его месте. Пара дней — и я король какого-нибудь городка! — внезапно Ибар издал какой-то жуткий хриплый булькающий звук, в котором с трудом опознавался смех. У Табаса побежали мурашки по коже. Раньше Ибар никогда не смеялся, и теперь было понятно почему — просто у обожженного наёмника было очень специфическое чувство юмора.
Хохотнув пару раз из вежливости, Табас замолк и продирался через лес молча, гадая, как сделать, чтобы его напарник больше так не делал.
Реку пересекли спустя несколько часов немного ниже по течению, когда обнаружили хорошо заметный брод. Раньше русло было широким и глубоким, но теперь о былом величии напоминало только старое русло — целая долина, заросшая кустарником и мелкими деревьями. От былого могучего потока воды остался только мелкий ручей метров двадцать в ширину, мелкий, с песчаным дном, усыпанным камнями. Он тёк на восток — медленный, янтарный из-за обилия песка и ила, но всё-таки достаточно чистый для того, чтобы можно было увидеть дно на отмелях. Солнечные лучи пронизывали его насквозь, ярко высвечивая каждую песчинку. Наёмники разулись, сняли штаны и в одном белье вошли в теплую воду, приятно ласкавшую раскаленную и запревшую от долгой носки сапог кожу ног.
А вот камни на дне испортили всё впечатление. Они оказались острыми и коварными — прятались на отмелях, почти невидимые, дожидаясь шанса впиться острой гранью в ступню. Второй неприятной неожиданностью оказалось течение. Это только с виду река казалось медлительной, на середине, там, где глубина доходила до середины бедра, наёмников с грузом едва ли не сбивало с ног. Однако они справились, даже несмотря на то, что Табас чуть не свалился, когда напоролся на особенно зловредный камень, проткнувший ему ногу там, где была мозоль, прижжённая самогоном. Ибар, обернувшийся на крик, тихонько выругался, увидев, что его помощь не требуется, и продолжил движение вперед. Его сапоги, привязанные к стволу переброшенного через плечо автомата, качались у Табаса перед носом.
Взобраться на противоположный берег оказалось непростой задачей — вязкая грязь и глина вкупе с крутым обрывистым берегом добавили наёмникам хлопот. Табас вытер ноги о влажную траву, стараясь не повредить мозоли, надел штаны, обулся и приготовился было идти за Ибаром, как услышал щелчок затвора и крик:
— А ну стоять! Руки вверх!
Табас медленно поднял руки, внутренне сжимаясь от плохого предчувствия, и обернулся. Попались, черт возьми, да еще так глупо…
Из низкорослого леса на них уставилось пять автоматных стволов.
— Сюда! — сказали резким, но недостаточно твёрдым голосом, не привыкшим произносить команды, как отметил про себя Табас. — Подошли! Руки не опускать!
В тени деревьев стояли пятеро здоровых мужиков типично крестьянского вида в возрасте примерно от тридцати до пятидесяти лет. Они были одеты в аккуратную, прямо хрустящую от новизны, темно-зеленую форму с нашивками Дома Адмет. Ополченцы.
При ближайшем рассмотрении Табас понял, что солдаты были новичками. Такие вещи видно сразу, хотя бы по определенной манере носить форму. Люди, вынужденные ходить в камуфляже ежедневно, привыкают к нему настолько, что вырабатывают специфическую манеру двигаться. Плюс, надевают её так, чтобы соблюдать определенный баланс между драконовскими требованиями устава и удобством. Чем меньше опыта у солдата, тем туже затянут у него ремень, тем глубже надета на голову кепка, тем больше пуговиц застегнуто на куртке, несмотря на то, что в жару это грозит быстрым перегревом и потерей сил.
Так вот, ополченцы были одеты строго по уставу.
К наёмникам тут же устремился один здоровяк — плотный и красномордый. Увидевший его походку Табас едва не рассмеялся — громила передвигался как утка, сутулясь и переваливаясь с боку на бок.
— Документы! — потребовал он.
Ибар порылся в карманах и вытащил оттуда потрепанную красную книжечку. Табас, не знавший, как себя вести, поступил точно так же. Солдат забрал документы и внимательно изучил, рассматривая каждый миллиметр бумаги и несколько раз сверяя фотографии и лица.
— Куда идёте? — спросил он, набычившись и уставившись на Ибара.
— В штаб Вольного Легиона, — ответил обожжённый наёмник. — Наше подразделение разгромлено, связь с командованием потеряна. Пробираемся к своим.
— Ага, — донеслось со стороны остальных солдат, — знаем мы, как вы пробираетесь. Пр-редатели.
Солдат, проверявший документы, положил удостоверения Табаса и Ибара к себе в карман:
— Вас тут уже несколько десятков выловили. Прямо на этом броде. В комендатуру их, — скомандовал ополченец. — Скажите, что ещё дезертиры.