Железом и кровью
Шрифт:
Тяжёлый характер Валентино нашёл себе применение в промышленности – он стал бессменным лидером металлургической мануфактуры, а в дальнейшем и фабрики, которая стала для него практически домом. Именно благодаря его ломовым усилиям было развёрнуто опытное производство, ставшее на фабрике отдельным управлением, которое не только доводило до ума технологии, но и внедряло новые способы металлообработки. Особенность опытного производства 1208 года заключалась в том, что там отрабатывались такие вещи, как сверление длинных каналов, нарезка резьбы как в отверстиях, так и на стержнях, а также фрезеровка. Хотя основное направление работы было сосредоточено на усовершенствовании станков и резцов со свёрлами.
В то же время самым интересным лично для Валентино стал поиск источника энергии. С этой целью проводились опыты с так называемыми испарительными аккумуляторами, которые работали на суточных перепадах температуры и позволяли запасать энергию в виде воды, поднятой на десять метров над основным резервуаром. Из аккумуляторного бака вода поступала по каналу небольшого диаметра на лопасть водяного колеса, которое приводило в движение, после чего поступала обратно в основной резервуар. На конец 1208 года пришёлся второй этап разработки данной энергетической установки: на базовую ёмкость поступал горячий воздух от пудлинговой
Винценто, итальянский охотник, заинтересовался научной деятельностью, и стал одним из самых активных и деятельных подопечных Морриган. Занимался он в первую очередь механикой и физикой. Настолько увлечённо, что, как и брат, часто забывался и ночевал прямо на рабочем месте, корпя над какой-нибудь книгой, тщательно и скрупулёзно переводя её и осмысливая. Собственно при изучении древнегреческого языка он нашёл себе вторую жену, гречанку Анастасию, что в своё время освободили из рабства в Сугдее. Она с таким же, как и он, энтузиазмом изучала древние трактаты. Сначала была дружба, которая перешла в некое подобие платонической любви, а через полгода Анастасия неожиданно для всех окружающих забеременела. После чего под вдохновляющим вправлением мозгов Эрика Винценто официально с ней обвенчался и узаконил свои отношения. Таким образом была образована первая семья из протоучёных, так как называть учёными их пока язык не поворачивался – уровень не тот. Но в будущем, несомненно, они из этой парочки получатся, так как их энергия и увлечённость были столь велики, что вызывали зависть и восхищение коллег. Но и это ещё не всё: пара оказалась замечательным союзом и в том плане, что они дополняли друг друга, ибо её тянуло к математике, а его – к физике. Получалась практически небольшая рабочая научно-исследовательская группа комплексного физико-математического толка.
Помимо них были и другие люди, что прибились к Эрику позже. Этнический и социальный разброс тех людей, что делали с князем его большое дело, оказался очень велик. С одной стороны, это очень плохо, так как получалось множество потенциальных конфликтов. С другой – это позволяло потихонечку создавать новый смешанный этнокультурный и экономический центр очень солидного масштаба. Можно даже сказать, получалось вполне неплохо, даже с имперскими замашками.
Что касается религии, то с каждым шагом её положение на территории княжества всё более уничижалось. В месте, где пересекалось такое количество разных культурных традиций, пускать дела клириков на самотёк было бы самоубийством. Это привело к тому, что к январю 1209 года на территории княжества не осталось никаких действующих культовых сооружений. То есть священники всех конфессий были серьёзно стеснены в своих возможностях. Основной их бедой было то, что строить что-то в городах им запрещалось, а в пригороде, как правило, располагались хозяйственные земли, которыми нельзя было пожертвовать ради культа. Конечно, делались робкие попытки строить церкви далеко в горах, но там практически не было прихожан, которым оказалось просто лень ходить в такую даль да по крутым горкам. Даже католический монастырь, что в обмен на королевскую корону получил папа, и тот строился уже практически год, но так как всеми доступными средствами срывались работы или поставки строительных материалов, то получилось сделать только небольшую часть фундамента главного здания и обнести строительную площадку забором. Самым умилительным было то, что князь умудрялся выставить виновником срывов строительных работ монастыря епископа, о чём и писал Иннокентию. Поначалу это давало эффект – бедный Гонорий не знал, за какие дела хвататься, ибо его вконец задергали из-за грамотной игры Эрика. Он стал раздражителен, плохо спал, сильно похудел. Однако в январе 1209 года приехал эмиссар папы римского с ревизией. Мужик он оказался неглупый, а потому достаточно быстро разобрался, что к чему. За этим визитом последовал отзыв епископа на консультацию в Рим. Судя по обстановке, назревал серьёзный кризис в отношениях с католической церковью. В мае того же года вернулся Гонорий, да не один, а с многочисленной свитой. С ним, по донесениям Феодора, из Италии прибыло порядка ста человек, сразу же включившихся в работу по подрыву авторитета князя в среде подданных. Их основной задачей, по всей видимости, было организовать выступление на религиозной почве, чтобы вынудить князя пойти на уступки якобы под напором собственного народа.
Увы, более-менее адекватной службы государственной безопасности, способной противодействовать агентам католического церковного аппарата, у князя не было. Поэтому в середине июня 1209 года Гонорий поднял достаточно организованное восстание. На главную площадь Боспора пришло около трёх тысяч человек, то есть больше половины всех католиков государства. Предотвратить подобный демарш у Эрика не получилось, поэтому оставалось только подготовиться к подавлению бунта. Для этих целей оба батальона и артиллерийская рота были тайно сконцентрированы в непосредственной близости от центральной площади, куда, как заранее стало известно, должны подойти бунтовщики. А когда те, добравшись, начали скандировать лозунги религиозного характера, к ним верхом с небольшой свитой выехал сам князь и занял верхние ступеньки крыльца уже практически достроенной академии, что возвышались на два метра над землёй. К нему вышел Гонорий и стал, пользуясь популистскими лозунгами и прочими пиар-ходами, разыгрывать концерт. Эрик же выжидал и лишь изредка задавал вопросы или вставлял комментарии с целью поддержать шоу и направить его в нужное русло. Но вот на двадцатой минуте епископ сорвался и перешёл на обвинения, а местами и на оскорбления, пытаясь выставить князя злодеем и религиозным отступником перед толпой верующих. Этого-то наш «германец» и ждал. Улыбнувшись самой милой улыбкой Гонорию, он повернулся к одному из сопровождающих его людей и кивнул. Тот поднял горн, и спустя минуту к площади подошли войска, заняв заранее определённые позиции. Народ притих, ибо оказался ошарашен подобным поворотом событий. А Эрик подошёл к епископу, взял его за шиворот и, встряхнув, поставил на колени перед собой. После не спеша и громогласно начал свою речь:
– Этот человек собрал вас на площади, чтобы я, ваш господин, усомнился в вашей преданности мне. Он, жертвуя вами, хотел шантажом получить деньги и власть. И это его давнее желание, которое я уже не раз пресекал. Люди, подумайте, что вы творите! Вы собрались в эту толпу и стали требовать
Эрик замолчал. Наступила пауза. На второй минуте в толпе начались крики и движение – из неё стали выталкивать людей, которых, по кивку князя, оперативно брали под ручки, вязали и уводили. На пятой минуте всё затихло. Всего было сдано восемьдесят четыре человека.
– Хорошо. Я рад, что вы поняли меня правильно. Теперь вы свободны и можете возвращаться к своим делам и семьям. Что же касается этого человека, – Эрик вновь встряхнул епископа, – то из уважения к Римской католической церкви я сохраню ему жизнь. Однако если в течение трёх суток он не покинет земли княжества, то будет повешен на городских воротах Боспора в назидание смутьянам.
Эрик изо всех сил пнул Гонория, и тот покатился по ступенькам. Никто из тех, кого епископ привёл на площадь, к нему не подошёл, ибо все испугались княжеского гнева. В общем, спустя полчаса всё было завершено. Эрик выиграл эту битву, однако война ещё продолжалась. Покинув княжество, епископ отбыл в Константинополь, откуда стал руководить своей подрывной деятельностью. Обстановка нагнеталась. В конце концов терпение Эрика лопнуло, и в первых числах августа буквально за несколько дней была накрыта вся агентурная сеть епископа, ибо взятые на площади агитаторы сдали всю информацию, которой владели. В итоге насчитали двести пятьдесят пленников, которых собрали на центральной городской площади, где при большом скоплении народа состоялся суд. Гонория как непосредственного руководителя подрывной деятельности приговорили к смерти заочно, рядовым агитаторам по итогам судебного слушания постановили отрубить головы, а священников сжечь заживо. Чинить казнь в городе не стали, дабы не поганить его, и вывели осуждённых за его пределы, где, после того как те вырыли себе могилы, их казнили. Последними убивали священников – на то, как они будут умирать в огне, собралось посмотреть много народу, поэтому это действо пришлось украсить речью о том, какие плохие эти негодяи в рясах.
В ночь на 20 августа в Константинополе был зарезан Гонорий, после чего суд посчитал приговор исполненным.
Это событие получило самый широкий резонанс в европейском обществе, особенно в сравнении с тем, какие бесчинства с успехом творили крестоносцы и клирики в Окситании. Поэтому, играя на опережение, уже 30 августа, по инициативе князя, в Боспоре собрался импровизированный конгресс региона. На нём присутствовали князья практически всех русских княжеств и представитель Новгородской земли. Помимо этого прибыли уполномоченные представители Болгарского и Грузинского царств, Эпирского деспотата, Никейской и Трапезундской империй. На собрании обсуждались вопросы торговли, политики и прочие вещи. 10 сентября 1209 года пришло сообщение о том, что Иннокентий III отлучил Эрика от церкви. По большому счёту этот шаг стал критическим промахом Святого престола, предопределившим его судьбу. Не с тем человеком Иннокентий связался. Подданные князя в связи с проводимой им политикой особой религиозностью не страдали, а войскам так и вообще религия была фиолетово. То есть негативного резонанса в среде населения княжества получилось избежать. А так как Эрик проводил свои внешнеэкономические операции исключительно через венецианскую компанию Деметры, то на торговых оборотах это также никак не сказалось. По крайней мере, негативно. Мало того, так как с тамплиерами всё было давно условлено, то этот шаг только укрепил их отношения с княжеством в целом и с Эриком в частности, который подобный поворот событий им предсказал. Но и это ещё не всё: так как Эрик последние годы занимался проработкой региональной дипломатии, то подобная глупость Иннокентия не только не ослабила его позиции, но и, напротив, серьёзно усилила, так как Эрик стал очень интересным кандидатом на вступление в православный мир. Появление такого государя в православном мире было выгодно всем игрокам ортодоксального христианского крыла. Поэтому уже 11 сентября участники конгресса разъехались по домам – готовиться к любопытной авантюре. По инициативе Эрика было решено выступить в поход против злобного священника, что порочит честные имена людей. То есть был объявлен крестовый поход против Рима, который объявили дьявольским гнездом. Русские княжества, Болгария, Грузия и Трапезунд должны были до 5 октября прислать свои силы в столицу Боспора, куда Деметра, которая присутствовала на конгрессе, подгоняла флот, необходимый для перевозки этих войск до устья Тибра. Вторая часть кораблей с войсками Никейской империи и Эпирского деспотата должны были ждать в Пиреях, куда примерно 11–12 октября подойдёт основной флот, задержится там на некоторое время для ревизии и пополнения провианта и примерно 15 октября двинется дальше. Никакого религиозного рвения, как написали бы монахи, не наблюдалось, просто отказаться от возможности разграбить Рим не мог себе позволить ни один из приглашённых правителей. Совершенно обычное явление для крестовых походов, которые всегда носили исключительно финансовый характер.
Подготовка к походу шла аккуратно, и если не считать небольшого эксцесса с продовольствием, поставка которого вынудила отложить выход эскадры на три дня, то можно было бы говорить об образцово-показательном проведении подготовительной операции. Итак, утром 8 октября с задержкой на три дня от берегов Боспора отошла весьма внушительная эскадра, на борту которой находилось впечатляющее войско. Русские князья прислали по 70–80 воинов из своих дружин, болгарский государь – три сотни доспешных пеших воинов, Грузинское царство – 56 дружинников, три осколка Ромейской империи выставили в общем счёте 432 воина при доспехах (преимущественно металлических) и оружии. То есть силы, пришедшие поддержать Эрика в походе, насчитывали 1238 бойцов. Вместе с силами самого князя получалась армия без малого пять тысяч человек при доспехах и оружии. По тем временам это была весьма внушительная сила, для переброски которой понадобилось более шестидесяти кораблей.