Желтое облако (с илл.)
Шрифт:
Киджи порывисто вскочил и зааплодировал. Но весь зал отозвался на заключительные слова докладчика сдержанными вежливыми аплодисментами. Не успел юноша покинуть трибуну, как к нему подошел маленький старичок с седыми волосами. Он поправил пенсне и протянул руки.
– Дайте же поцеловать вас за смелость мысли.
Молодой человек раскраснелся в смущении и гордости. Ученый поцеловал его в лоб, поднялся к трибуне и, улыбаясь, сказал:
– Простите мне, старику, маленькое отступление. Я вспомнил свои школьные годы и своего сурового, но справедливого отца. Когда я приходил из школы, он, заглянув в мой дневник, говорил: «Дай я тебя
В зале задвигались, заулыбались. Ученый продолжал:
– Дозвольте и вас, молодой человек, немножко того, покритиковать. И вы не обижайтесь. Это хорошо, что мы, старики, еще живы и есть кому сказать вам несколько полезных слов. Смелость мысли - это хорошо, и очень хорошо, что в руках человека - великая энергия, но использовать ее надо разумно.
Мы, ихтиологи, знакомы с проектом превращения Северного Ледовитого океана в теплый океан. Проект вполне осуществимый в наше время. Но что он даст? Я буду говорить главным образом о рыбных богатствах. Они там исчезнут. Рыбы холодных вод уйдут с севера к южному полюсу, а будут ли размножаться обитатели теплых вод - это еще вопрос, во всяком случае, это быстро не произойдет, и народное хозяйство потеряет только по разделу добычи рыбы и морского зверя…
Снова цифры и цифры. Пальцы шифровальщиц прыгали по клавиатуре машинок. В экономический баланс добавлялась новая информация. Киджи отыскал студента. Тот сидел, опустив голову, уши его горели. Но вот с трибуны заговорил представитель института лесного хозяйства, и молодой человек поднял голову, повеселел.
Потом выступил агроном. Киджи казалось бесспорной выгодность заменить тундру пшеничным полем, однако после слов агронома чаша весов дрогнула и сдвинулась не в пользу проекта.
У оратора была бритая белая голова, отчего загоревшее лицо казалось совсем темным; он говорил, энергично жестикулируя:
– Вы хотите устроить теплицу, пусть безграничную, неостекленную, но все же это будет искусственность, теплица. Вы забыли главное - солнечный свет. Где вы его возьмете для такой громадной теплицы? Создадите второе искусственное солнце специально для севера? Да, верно сказано о земле, о почве: можно внести удобрения и улучшить ее, но все равно мы не получим там органического вещества больше того количества, которое соответствует количеству солнечной энергии, получаемой растением от солнца. Тимирязев назвал это пределом, переступить который не во власти человека.
– Старые представления, консерватизм, - крикнул с места студент.
– Нет предела власти человека над природой.
– Бессмысленное насилие над природой, а она - мать наша!
– загорелое лицо агронома дышало зноем, руки, которыми он коротко взмахивал, тоже были темные и красивые. Он стал называть верные цифры - максимум того, что можно получить на северных землях, и застрекотали машинки под пальцами программисток.
– В том и заключается мудрость проекта, по которому реки, текущие на север, теперь повернуты на юг, что там изобилие солнечного света, - сказал агроном.
– Там даже пески, с применением удобрений, будут давать колоссальные урожаи и не один раз в год.
Спор обострился. Автора проекта поддерживала молодежь. Однако горячность и красноречие ничего не могли сами по себе добавить: требовались доказательства, правильные расчеты.
Голоса утихли и зал опустел, когда стало ясно, что незачем надрывать голосовые связки и сотрясать воздух. Но никто не уходил из фойе, потому что через полчаса станет известен со станции вычислительных машин результат: что - за проект и что - против него.
Киджи подошел к Новосельскому. Он рассказал о Руисе, Шкубине, Инге Михайловне. Новосельскому был неприятен этот разговор. Он заговорил о другом:
– Нас утяжеляет Земля со старыми представлениями о жизни на ней. Вот этот юноша готов игнорировать Солнце. Оно посылает нам лучи живительные и лучи смертельные. Попробуйте игнорировать космические излучения! Я долго работал над тем, чтобы создать особое покрытие для космического корабля. Мне удалось сделать внешне хамелеона: корабль меняет окраску, становится то черным, то белым - для отдачи тепла и отражения космических излучений. Нельзя забывать Солнце, надо почаще смотреть на звезды - там загадка жизни и смерти.
– Загадок еще хватает и на Земле, - Киджи старался идти в ногу с профессором.
– Человек познал достаточно, чтобы преобразить Землю. Но энергия дается ему не для опасных экспериментов. Да, мы имеем возможность растопить льды, срыть горы. Но зачем? Горы - это краса природы, зачем ее уничтожать? При надобности мы легко можем прорыть туннель. Я признаю необходимым использовать воду на Земле так, чтобы исчезли пустыни. Как раз это и делается в Казахстане.
Профессор, видимо, не хотел разговаривать о том, что волновало Киджи. Но Лео был упрям. Он сказал:
– Все это так. Однако я уверен: немало загадочного происходит за железными решетками «Ордена крови из ран Христовых».
– Чепуха!
– резко ответил Новосельский.
– Старый хлам! Смешно говорить об этом.
– И он снова продолжал ту же мысль - о Солнце и звездах.
Сообщили результат со станции счетно-вычислительных машин - он был не в пользу автора проекта, замахнувшегося на Ледовитый океан.
3
Самолет пролетел над местами, откуда человек когда-то впервые поднялся в космос. Аэродром был южнее - среди песчаных холмов. Когда Киджи и его товарищи, увешанные корреспондентскими аппаратами, вышли из самолета, в лицо им пахнул горячий ветер. Киджи впервые видел настоящую пустыню. Над ней носились тучи песка, которые в беспощадных солнечных лучах светились жидким рыжеватым пламенем. Равнина была изрыта ветрами, всюду возвышались песчаные холмы, они желтыми волнами уходили за горизонт. Звенела высокая жесткая трава с дикими колючками. В мутном небе парили орлы, поводя распластанными крыльями.
На первый взгляд, это была неизменная пустыня, какой ее знали тысячи и тысячи лет. Но проехав после короткой остановки в пути еще около часа, Киджи увидел небольшой поселок с белыми стандартными домиками. Автобусы остановились. Корреспонденты пошли гурьбой вперед и поднялись на насыпь. Открылась изумительная для пустыни картина, но корреспонденты привыкли ничему не удивляться. Просто была идеально прямая трасса широкого канала без видимого начала и конца. Пологие облицованные берега канала блестели, а глубоко внизу струился ручеек - осторожный разведчик нового пути для большой воды. Ни людей, ни машин.