Желтые розы
Шрифт:
Форд взял сумку с едой и одеяло. Они перелезли через ворота ограды, пересекли лесистый участок, прошли еще с километр и вышли к реке с небольшим песчаным берегом и гигантскими валунами, по которым можно было перебраться на противоположную сторону. Вдали на покатых холмах паслись овцы. Небо над головой было ослепительно голубым.
— Форд, какая красота! — Карина стояла, оглядываясь вокруг.
Форд следил за меняющимся выражением ее лица — радость, восхищение, восторг. Но ничего, что говорило бы, что она помнит это место.
Его разочарование
— А мы бывали здесь раньше?
Форд стремительно обернулся. В глазах его зажглась надежда.
— Ну конечно. Это было одно из любимейших наших мест. Ты вспоминаешь его?
Но Карина покачала головой, и сердце у Форда упало. Как ни пытался он скрыть свое разочарование, Карина его почувствовала и тихо попросила:
— Расскажи про наши поездки сюда. Может быть, я вспомню.
Форд опустился на одеяло и потянул за собой Карину. Они сели друг против друга, скрестив ноги. Форд взял ее за руки и, глядя ей прямо в глаза, начал рассказывать:
— Мы приехали сюда, когда я первый раз пригласил тебя на прогулку. Набрели на это место случайно, а потом оно стало нашим любимым убежищем от окружающего мира. Вот здесь мы обычно и располагались.
Карина опустила взгляд, как бы пытаясь узнать это место, но когда снова взглянула на Форда, глаза ее по-прежнему ничего не выражали.
— Однажды мы решили перейти речку, и ты свалилась в воду. Я подал тебе руку, а ты сдернула меня вниз. Тебе это казалось очень смешным.
Губы Карины тронула улыбка.
— Какая я была вредная! Надеюсь, день-то был жаркий?
— Да. Мы сняли намокшую одежду и развесили ее сушиться на ветках.
— И что, сидели голые? — Карина, кажется, была шокирована.
Форд кивнул.
— Правда, сидели мы недолго. На нас напало игривое настроение, и кончилось тем, что мы вскоре оказались в объятиях друг друга вот на этом самом одеяле. — Это были самые незабываемые минуты в его жизни. Он помнил мельчайшие подробности пережитого — ощущение ее шелковистой, быстро высыхающей на солнце кожи, исходивший от нее аромат свежести, незабываемый вкус ее губ и тела.
Воспоминания захлестнули Форда. Карина высвободила руки.
— А вдруг бы нас кто-нибудь увидел? — По ее тону можно было подумать, что ей это кажется ужасным, хотя в то время ее это не смущало.
— Я был уверен, что никто не увидит. Мы были слишком далеко от дороги.
Карина подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, как будто даже одетая ощущала свою наготу и незащищенность.
Форд помнил тот случай еще и потому, что они тогда впервые были близки. Много раз бывали почти на грани, но он всегда сдерживался. Но в тот день был не в состоянии взять себя в руки.
Нежный ветерок обдувал их тела. Журчанье воды и пение птиц создавали музыкальный фон их любви. Карина не остановила его, когда его пальцы
Он вошел в нее вначале нежно, но потом, не выдержав жгучего наслаждения, не смог сдержать своих движений.
Все закончилось слишком быстро. Их крики отозвались эхом в холмах. Они лежали неподвижно, наслаждаясь близостью своих тел, их чудодейственным слиянием.
Форду хотелось добиться от нее того же и сейчас, повторить это незабываемое ощущение, и было неприятно, что она отодвинулась, не подпуская его к себе. Кажется, он сделал только хуже, привезя ее сюда и рассказав об их любви.
— Карина! — Он потянулся к ней, и она неохотно разрешила ему вновь взять ее за руки. Она вся дрожала, будто понимала, каким потрясением оказался для нее тот день.
Но Форд рассказал ей еще не все, что хотел.
— Вот на этом самом месте, дорогая, — с улыбкой сказал он, — ты попросила меня жениться на тебе.
— Я попросила? — Глаза Карины округлились. Форд кивнул.
— Ты была очень эмансипированной молодой женщиной, Карина. Не признавала условностей. И тебе, наверное, надоело ждать, когда это сделаю я.
— И ты ответил согласием? — с обескураженным видом спросила она.
— На самом деле я сказал, что я приверженец традиций и предложение следовало бы сделать мне.
— И что, ты его сделал?
— В сущности, нет. — Он тогда решил, что формальности не имеют никакого значения, если они так сильно любят друг друга.
— Мне жаль, Форд, но я ничего этого не помню. Карина подвинулась и спрятала лицо у него на груди, как будто была не в силах на него смотреть. Мне очень жаль.
Но, наверное, не так, как ему. Разочарование пронзило его острой болью. Он так надеялся, что она вспомнит! Как можно не помнить такое знаменательное событие?
Он вдруг почувствовал, что по лицу Карины бегут слезы.
— Ну полно, дорогая, перестань. Все хорошо. Давай все же устроим пикник. — Хотя, честно говоря, ему было совсем не до еды. Да и Карине тоже. Тем не менее они поели и выпили все вино. Форд предложил прогуляться.
Они перешли по валунам на другой берег. Он хотел показать Карине, где она упала в воду, но решил, что будет разумнее воздержаться, учитывая, как она недавно расстроилась. Но пещеру, где они однажды укрылись от грозы, он ей все-таки показал.
К машине они возвращались молча. Форд спросил, не хочет ли она сесть за руль, но Карина покачала головой.
— Прости, если наша прогулка не доставила тебе удовольствия. Мне казалось это хорошей идеей, но я, видно, ошибался.
— Нет, почему же? Прогулка вполне удалась, — заверила она его. — Ты ни в чем не виноват. Это я ничего не могу вспомнить. И всякий раз расстраиваюсь, когда приходится в этом признаваться. Как это мучительно — ничего не помнить! Временами мне хочется забиться в угол и кричать от отчаяния.