Желтый мрак
Шрифт:
Люди с недоумением останавливались. Со всех сторон слышался шепот.
Подойдя к вагону, на дверях которого была прибита дощечка с надписью:
«Начальник Гарнизона
и Комендант станции Зима
Полковник ВАНЯ»,
я постучал.
На стук из вагона вышел чех и, осмотрев нас с головы до ног, спросил:
— Что угодно?
— Мы к полковнику. По делу. От Политического Центра. Доложите. — Сказал Трифонов.
— Сейчас, — кивнул головой чех и скрылся
Ждать пришлось недолго. Не прошло и трех минут, как тот же чех вышел на площадку и жестом пригласил нас внутрь вагона.
В вагоне было полутемно. Горевшая на письменном столе лампа под зеленым абажуром бросала слабый свет на окружающие предметы и, поэтому, когда мы вошли, я не мог различить ничего и, только минуту спустя, увидел стоявшего в углу около стола человека, внимательно рассматривавшего входящих.
— А где полковник? — обернулся Уразметов к сопровождавшему нас чеху.
— Я здесь, — проговорил стоявший в углу человек, входя в полосу света. — Чем могу быть вам полезным?
— Мы от Политического Центра, — обратился к нему Уразметов. — А это, — указал он на меня, — командующий Зиминским Фронтом Красных Войск Новокшонов.
— Слышал, — ответил чех, протягивая через стол руку. — Очень приятно. Что угодно.
— Дело, видите ли, в следующем, — начал я. — Мой штаб получил сведения о том, что сегодня с поездом № 58-бис в офицерском вагоне едет Колчак. Я пришел к вам…
— А откуда у вас эти сведения? — перебил меня полковник.
— Это военная тайна, ответил я. — Достаточно того, что мы знаем об этом и требуем от вас его выдачи.
— Этого я не могу, — проговорил полковник.
— Почему?
— Потому что Калчака еще нет здесь и вам сказали неправду.
— Нет, правду, — вмешался в разговор Добрый-День. — У вас об этом есть телеграмма и, кроме того, вам сообщили об этом по диспетчеру.
— Ах, так, — криво усмехнулся полковник. — Что же… — и, помолчав с полминуты, вдруг резко сказал: — Выдать Колчака я не могу!
— Но почему? — опять задал я вопрос.
— Потому что он находится в распоряжении Высшего Союзного Командования.
— Тогда мы возьмем его силой, — посмотрев на полковника, проговорил я и, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делаю, повернулся к двери, где стоял Соседко:
— Товарищ Соседко! Отдайте приказ, чтобы все наши части продвинулись к линии и пусть ждут моих распоряжений.
— Слушаю, товарищ командир, — не моргнув глазом ответил Соседко и вышел из вагона.
Добрый-День и Уразметов переглянулись между собой, но ничего не сказали.
— Как угодно, — ответил полковник по уходе Соседко и, подойдя к стоявшему на столе фоническому телефону, вызвал кого-то и стал говорить по-чешски.
— Уж не арестовать ли нас хочет, — подумал я и, посмотрев на своих спутников, убедился по
Полковник, окончив телефонный разговор, повернулся к нам и спросил:
— Для чего вам Колчак?
— Как для чего? — удивился я. — Отправить его в Москву, а пока…
— Отдать не могу, — опять перебил меня полковник. — Он следует в распоряжение Союзного Командования. А, если вы хотите драться, я готов.
И, положив руки на стол, он пристально посмотрел на меня.
В это время по первому пути, пыхтя и отдуваясь, прошел поезд.
— Это пятьдесят восьмой? — не отрывая глаз от пристального взгляда полковника, спросил я, кивая в сторону проходившего мимо окон поезда.
— Да, — кивком головы подтвердил полковник.
— Тогда я требую, — обратился я снова к нему, — чтобы вы разрешили мне занять на несколько минут провода для переговоров с Союзным Командованием.
— Сейчас, — ответил полковник и, поговорив с кем-то по телефону по-чешски, кивнул головой.
— Хорошо.
А затем, написав несколько слов на клочке бумаги и передавая его мне, сказал:
— Идите, говорите.
Я взял записку и, не попрощавшись, вышел вместе с моими спутниками.
Когда, по приходе на станцию, я пред'явил ее дежурившему по станции чеху, меня сразу же провели на телеграф.
Задержавшись у двери, я подозвал к себе Уразметова и попросил его передать Угроватову, чтобы тот не спускал глаз с вагона, в котором, по моему мнению, должен был быть Колчак.
В помещении телеграфа было пусто. Дежурный телеграфист при нашем появлении встал и удивленно посмотрел на меня.
— Вот, — указал рукой на меня чех. — он должен говорить на телеграф. Полковник разрешает.
Телеграфист, ни слова не говоря, подошел к аппарату.
Я, достав из полевой сумки карандаш и бумагу, быстро написал следующую телеграму [11] :
«Всем, всем, всем. Всем начальникам партизанских отрядов и рабочих дружин по линии Зима — Иркутск.
11
Телеграфные ленты остались невырванными.
Сегодня 13 января в Зиму с поездом номер 58-бис в чешском офицерском вагоне прибыл Колчак тчк Принимаю меры его задержанию и аресту тчк Случае неудачи примите все меры к задержке тчк Подтягивайте силы к линии тчк
Командующий Зиминским фронтом красных войск Новокшонов» и, передавая ее телеграфисту, сказал:
— Сообщите по всей линии.
Стоящий невдалеке от меня чех, подойдя к телеграфисту, взял у него переданный мною клочек бумаги, внимательно посмотрел его и стал звонить по телефону.