Жемчуг северных рек(Рассказы и повесть)
Шрифт:
— Я, конечно, дам тебе ножик, чтобы ты убедился в своём заблуждении, — сказал он, отправляясь на кухню, и, вернувшись уже с ножом, продолжил: — Видишь ли, я докопался до истоков нашей ошибки…
Тишка, сочувствуя, хотел спросить: и в Берёзовке, мол, не вышло? Но из деликатности промолчал. И без вопроса ему было ясно: не вышло. Иначе бы Алик встретил его раковины не презрительной усмешкой, а сломя голову побежал бы на кухню за ножом. Да ведь и в тот день, когда Алика застали на берегу Берёзовки с закатанными штанами, он был не случайно мрачнее тучи. Уже тогда можно было бы догадаться, что Алик потерпел неудачу.
— Тихон, а я докопался до истоков нашей ошибки, — повторил Алик фразу, на которую Тишка поначалу не обратил внимания. — Да, да, не смотри на меня так… Я вычислил истоки нашей ошибки.
Вот тебе раз! Свою ошибку Алик делил на всех. Но ведь у Тишки же на глазах было, как он бегал, жестикулируя руками и растопыря пальцы, по этой же комнате и сулил всем миллионы. Ну, Аличек, и короткая же у тебя память…
Тишка ни единым мускулом не дрогнул, чтобы не выдать себя, не показать, что он Алика уличил во лжи. Если Алику легче успокаивать нервы таким образом, пусть успокаивает: Тишке от этого, как говорится, ни жарко ни холодно. Алику, видимо, передались токи Тишкиного недоверия, глаза у него поплыли виноватой грустью, и он не отдал нож Тишке, а сам, скрежетнув железом по панцирю раковины, сунул лезвие в уже раздвинувшиеся от жажды створки и развернул его напоперёшку, будто забил кляп. Под пузырившимся взъёмом раковины было пусто.
— Ну, вот видишь, — поучающе заключил Алик, хотя глаза и у самого — Тишка видел — загорались на какое-то мгновение огнём. — Как я и предсказывал… Остальные вскрывать?
Тишка молча кивнул головой.
Алик чему-то усмехнулся.
— Однако, — только и вымолвил он и взял раковину со шрамом. В ней тоже не оказалось горошины, и Алик, уже сердясь, отказался вскрывать третью. — Да бесполезно же, Тихон! Пустая трата времени…
Ага, в Кереть переться за десять вёрст не трата, а две минуты израсходовать на готовую раковину — уже трата…
Тишка сам довёл начатое дело до конца. И только когда убедился, что и последняя, с вмятиной на боку, тоже пуста, он выбросил раковины в окно: курицы склюют!
Алик вымыл руки под умывальником, будто подвёл черту под пустым занятием.
— Я ж тебе говорил, что мы ошибались, — повторился он и вздохнул. Вздохнул он как-то не так, как вздыхал раньше, а освобождённо, словно сбросил с плеч ненужную ношу. — Да Тихон, председатель был прав: бассейн наших рек не жемчугоносный.
Алик уже не был удручён неудачей, и это Тишку удивляло.
— А ты почему раскис? — спросил Алик. — Расстроился?
Тишка не раскис и не расстроился, Тишка пока не опомнился. Он полагал, что и Алик от неудачи сникнет, а у Алика на лице безмятежность и удовлетворение.
— Тихон, — сказал Алик, догадавшись о причинах Тишкиного недоумения. — В науке всегда было так: и отрицательный результат — победа. Значит, ещё один неправильный путь отпал… Значит, можно приступать к следующему, который приблизит исследователя к открытию…
Да какая наука? Они же не с научной целью ходили на Кереть, а с самой что ни на есть практической… Но Алик уже обо всём, что было, забыл.
Он опять растопырил на руках пальцы и заходил по комнате:
— У меня, Тихон, появилась новая идея… Жемчуга ни в Керети, ни в Берёзовке нет — в этом мы убедились. И мы пойдём теперь по принципиально иному пути, чтобы сделать колхоз богатым…
Ну-у, затоковал, как тетерев… Зиновий Васильевич уже Тишке и без него сказал, как сделать колхоз богатым.
— Надо вторую яму засилосовать! — выпалил Тишка, повторяя председательскую подсказку.
Алик опешил:
— Тихон, какую вторую яму? Что за примитив?
Э-э, нет, уж тут Тишка ему не уступит.
— А Зиновий Васильевич сказал!
Алик поморщился, как от зубной боли:
— Твой Зиновий Васильевич привык работать по старинке.
— А он сказал, — стоял на своём Тишка, — засилосуете вторую яму — и разбогатеем.
Алик прошёлся по комнате, нагнув рыжую голову, будто искал, с кем ему предстоит бодаться.
— Сиюминутный интерес выгадывает, о будущем не печётся, — заявил Алик и подступил к Тишке. — А ты видел, как старухи работают на лугах? — спросил он.
— Видел.
— Ну и что скажешь об этом?
— Да хорошо работают, — сказал Тишка.
Алик всплеснул руками.
— А ты видел, что они по колено в воде? — напирал он. — Видел?
— Ну так река болотистая…
— А ты видел, что они дедовским способом, как при царе Горохе: тяп косою да тяп… Вручную, в наше-то время… Ты это видел?
— Алик, но на луга же с машиной не сунешься. Тут Зиновий Васильевич ни при чём.
— Не называй меня «Алик», я — Альберт! — осадил он Тишку. — И вообще условимся: мы не в детском саду, у нас есть полные имена.
Ну как это Тишка опростоволосился, не уследил за собой, назвал его Аликом?
Алик насупился:
— Ну вот, сбил меня с мысли. — Он оглянулся на стол, накрытый ватманским листом бумаги, и отмяк. — В общем, Тихон, у меня есть идея! Я сконструирую ручную косилку!
Он посмотрел на Тишку победителем. Тишка, вытягивая шею, скосил взгляд на стол.
Но Алик замахал на него руками:
— Да нет, у меня пока всё в голове. Я пока только принцип обдумал. — Алик подозрительно обернулся, будто их подслушивали, и голосом заговорщика сообщил: — Мотор от бензопилы «Дружба» решил приспособить, а нож от конной косилки сделаю…
— Он длинный, в кочках застрянет, — сообразил, что к чему, Тишка.
— Так я же укорочу. Если бы я не понимал, что длинный застрянет, я бы конную косилку всю и переводил на мотор. А я ручную делаю…
Тишка ручной косилки представить не мог.
— По телевизору видел, как газоны в городах стригут? — спросил Алик.
Тишка на это как-то не обращал внимания. Если бы знать, что Алику взбредёт в голову такая идея, посмотрел бы, конечно, внимательно.
— А я уже письмо в Москву написал, чертежи запросил, — поделился Алик секретом. — Думаю, пригодится.