Жемчужина Сиднея
Шрифт:
Вскоре он умолк, принявшись целовать ее лицо, плечи и, наконец, груди, причем Эстер обнаружила, что его искусные губы способны доставить ей еще куда большее наслаждение, чем руки.
Откликаясь на его ласки, Эстер забыла и о стыде, и о скромности. Неожиданно для себя, она прижалась к Тому со словами:
— О, прошу тебя, Том, пожалуйста.
Эстер и сама не понимала, чего просит, знала лишь, что хочет чего-то большего. Она настолько утратила контроль над собой, что не только обратилась к Тому с мольбой, но и сама принялась ласкать его в ответ.
Том прошептал ей на ухо хриплым от желания голосом:
— Согрелись, миссис Дилхорн? Все еще хотите соблюсти условия нашей сделки?
Эстер обняла его с такой страстью, что ее ногти впились ему в спину.
— Полегче, миссис Дилхорн, полегче, — пробормотал Том, укладывая ее на кровать.
У Эстер потемнело в глазах, когда она почувствовала на себе его вес. Том откатился в сторону и окинул ее таким свирепым взглядом, что она невольно захихикала.
— Кто-нибудь говорил вам, как приятно вы пахнете, миссис Дилхорн? Капитан Паркер, к примеру?
Эстер расхохоталась. Ее страсть вернулась, и она принялась отвечать своими ласками на каждое его прикосновение. Последней ее мыслью перед тем, как Том отбросил мешающее полотенце, была: «Неужели это я, чопорная Эстер Уоринг, тону в море страсти?»
— Не бойся, — прошептал ей Том. — Сначала тебе может быть больно, но потом, обещаю, тебе понравится, и мы вместе переживем маленькую смерть.
Мысли исчезли: Эстер была охвачена столь сильными ощущениями, что плакала от счастья, а затем, усталая и довольная, заснула в объятиях своего любовника — любовника, который был ее мужем.
Проснувшись на следующее утро, Эстер вспомнила, что ночью они снова занимались любовью, но на этот раз медленно, мучительно медленно, растягивая удовольствие, пока их стоны не слились воедино.
Оглядевшись, она обнаружила, что Том уже проснулся; заметив ее пробуждение, он чмокнул ее в макушку. После всего, что случилось ночью, Эстер чувствовала себя смущенной, но тепло его тела и его спокойное отношение к происшедшему делали всякие оправдание неуместными.
Довольная, она погрузилась в сладкую полудрему. Некоторое время спустя, когда Том слез с кровати и ушел, Эстер начало казаться, будто все это ей приснилось. Без него она чувствовала странную пустоту. Она снова уснула, но вскоре ее разбудил стук открывшейся двери.
На Томе был халат, напоминающий военный мундир, с вышитыми золотом аксельбантами и эполетами. Эстер улыбнулась.
Он подошел и присел на кровать.
— Почему вы улыбаетесь, миссис Дилхорн?
— Вы выглядите как щеголь.
— Когда я надеваю этот халат, я и есть щеголь!
Помимо своей воли, Эстер подняла руки и обняла его.
За этим последовало весьма интересное действо, доставившее огромное удовольствие им обоим, после чего Том уснул, уткнувшись лицом в подушку, и теперь уже Эстер поглаживала его волосы, пока не задремала сама.
Проснувшись, она обнаружила его лежащим рядом в постели.
— Что же случилось с вашим халатом, мистер Дилхорн?
— Я потерял его, миссис Ди, но скоро найду.
— Можете не торопиться, мистер Ди.
В ответ Том снова заключил ее в объятия и прошептал ей на ухо:
— Из вас выйдет потрясающая любовница, миссис Дилхорн. Вы быстро учитесь.
— Учусь у мастера, мистер Дилхорн.
— Это хорошо. Вы оказываете мне должное уважение.
Насмеявшись, они снова уснули. Эстер даже удивлялась, с какой легкостью приходит к ней сон.
Когда она проснулась, Том погладил ее по волосам и нежно поцеловал в щеку.
— Вы счастливы, миссис Дилхорн? Вам хорошо?
Она взглянула на него с серьезным видом и задумалась о своем состоянии. Сделанное открытие ее удивило.
— Есть хочу, — объявила Эстер. — Очень сильно.
— Это от тяжелой работы, любовь моя. Что ж, мы это исправим.
Одним движением он соскочил с кровати и набросил халат.
— Жди здесь. И не вздумай уйти.
«Куда же я пойду? — сонно размышляла Эстер. — Совершенно голая и обессилевшая от любви». Она не сомневалась, что это любовь. Счастье смягчило ее лицо, изогнув уголки губ, и именно такой увидел ее Том, вернувшись в комнату с подносом. На подносе была огромная китайская чаша, ложка и большая салфетка.
— Садитесь, миссис Дилхорн.
Эстер зевнула, уселась и позволила ему повязать салфетку вокруг ее шеи. В чаше оказался свежий хлеб, размоченный в молоке, и что-то еще, непонятное, но очень вкусное. Том присел на кровать рядом с ней и, обняв ее одной рукой, принялся кормить с ложечки, словно ребенка. Она никогда еще не чувствовала себя такой любимой и избалованной.
— Вкусно, мистер Дилхорн. Что это?
— Хлеб и молоко, любовь моя.
Эстер шлепнула его по руке.
— Я знаю. А что еще?
— Что ж, не могу сказать, будто там нет рома. Он подкрепит твои силы.
Эстер с жадностью облизала ложку, прежде чем усмехнуться в ответ.
— А что бы вы сказали, мистер Дилхорн, если бы не сказали этого?
— Что если вы еще раз так на меня посмотрите, я за последствия не ручаюсь. Кстати, я сообщил миссис Хакетт, что вы заболели и проведете весь день в постели.
— А вы, мистер Дилхорн? Что будете делать вы?
— Проведу его с вами, миссис Дилхорн. Если только вы не попросите меня послать за капитаном Паркером. В таком случае я буду вынужден пристрелить его, а затем дать вам то, что вы заслуживаете.
Покончив с едой, Эстер поставила чашу на тумбочку и тихо спросила:
— И чего же я заслуживаю, мистер Дилхорн?
— Этого.
«Это» заняло некоторое время и включало в себя множество поцелуев, поглаживаний и прочих телодвижений со стороны Тома, и не меньшего количества вздохов и стонов Эстер, не говоря уже об ответных ласках. Затем Том улегся, опираясь на локоть и любуясь ею, довольной и раскрасневшейся, похожей не на бедную, полуголодную Эстер Уоринг, а скорее на цветущую нимфу с картины Буше.