Жемчужница
Шрифт:
И как же отвратно было понимать, что такая прекрасная русалка, как Алана, с такой подозрительной опаской относилась к Тики.
Мана проницательно сощурил золотые глаза и улыбнулся.
— Дай ей шанс, брат. Она же… ты же совершенно её не знаешь, — спокойно проговорил он, и Микк даже спорить с ним не захотел.
— Словно ты так много знаешь, — всё же пробурчал Тики больше из вредности, чем по правде обидевшись, и Уолкер мягко хохотнул.
— Достаточно, чтобы понять, что вы подружитесь.
Микк ещё с несколько минут наблюдал за удаляющейся спиной брата, нерасторопно поглаживая
Слова Аланы о женщинах и груди всё ещё всплывали в голове, заставляя с каждой новой минутой чувствовать себя всё более виноватым и ничего не понимающим кретином, и это было слишком угнетающе, потому что Тики не был ни в чём виноват.
Эта глупая русалка сама нарвалась! Наглая, грубая, ехидная и высокомерная, она ужасно походила на самых обыкновенных девок, а не на морское божество.
Но самое странное было только в том, что в такую земную девку она превращалась лишь рядом с Микком.
Когда корабль вышел в открытое море, Тики решил, что всё-таки поговорит с девушкой и попробует выяснить, отчего же та так подозрительно относится к нему.
Солнце плавно утопало в море, а на западе собирались грозные тучи, и мужчина, думая о скором прибытии домой и лунных прядях на бледной коже, наполнил паруса ветром.
========== Четвертая волна ==========
Тики двигался красиво и грациозно, как будто ветром подхваченный, свободный и легкий, и Алана со стеснением ловила себя на том, что засматривается на него. И даже больше — откровенно пялится, восхищенно приоткрыв рот. Утешало девушку во всем происходящем только то, что она была не одна такая — корабельная команда в большинстве своем оторвалась от своих занятий, и все наблюдали за тем, как легко кружит капитан в паре с Неа Уолкером на потеху восторженному белокурому мальчику.
Мужчина привел ребенка — Изу — на корабль пару дней назад, и когда Алана, увидев эту сцену, попросила Ману узнать, в чем дело, то…
В общем, друг оказался прав. Тики был настолько добрым, что даже странно. Он привел на корабль совершенно чужого мальчика и сказал, что хочет усыновить его. И это было так потрясающе хорошо, что… даже слов не было. Потому что это значило, что теперь на корабле три белодухих.
Потому что мальчик — Изу — был белодухим. Он не говорил на языке Поднебесной, но они с Тики, кажется, отлично понимали друг друга (впрочем, Ману и Неа ребенок понимал тоже), и Алана решила, что они смогут найти общий язык. Тем более, что она ему, кажется, понравилась тоже. Правда, девушка к нему еще не подходила — боялась испугать.
Изу часто вздрагивал, и Мана сказал, это оттого, что Тики нашел его в подворотне, где ребенка хотели ограбить.
— Тики как всегда, — девушка дернулась от неожиданности, поворачивая голову, и улыбнулась, увидев, что друг принес ей целый поднос с рыбой и пару яблок — тех желтых яблок, которыми угостил, когда они только познакомились.
— Зачем он устроил это представление? — Алана постаралась казаться как можно более безразличной в своем тоне, но на самом деле ей было ужасно интересно. И еще — она не могла остаться равнодушной к судьбе этого мужчины и к тому, что он делает.
Потому
Теперь Тики без нужды уже второй день даже не замечал ее, а когда они говорили, то ничем не показывал, что между ними состоялся такой неприятный разговор. И Алана не знала, как ей извиниться, хотя от такого ненавязчивого игнорирования ей было намного противнее, чем просто «не по себе», однако…
Упрямство взяло свое еще в тот вечер, когда девушка увидела Изу, а потом — нашла у себя в каюте на кровати это… платье. Одежду, которую носили земные девушки.
В общем, если вкратце, она выбросила его за борт и попросила у Маны рубашку и штаны. И это, кажется, только усугубило ситуацию. Потому что когда Тики увидел её вновь в таком виде, он лишь махнул рукой и, закатив глаза, с раздражённым видом удалился. А Алана почувствовала себя капризной избалованной девчонкой.
Но, вот манта, она ни за что не носила бы это платье! Потому что в нём совершенно невозможно было дышать! Этот корсет, как потом объяснил Мана, был обязательным атрибутом подобной женской одежды на суше, но девушке сначала показалось, что Тики издевается — решил подшутить так, отчего она разозлилась, вот и выкинула тряпьё.
Да и выглядела она в этом платье ещё более развратно, чем без него — грудь там лишь чуть-чуть прикрывалась! Так какой вообще смысл прятать её? На радость фантазиям мужчин, которые хоть так слюни на женщину попускают? На это Алана и пожаловалась Уолкеру, когда требовала обычную (удобную) мужскую одежду, так что парень лишь горестно вздохнул, но ничего не сказал.
Честно говоря, она просто испугалась. Тики раскрыл ей глаза на то, о чем девушка успела уже позабыть. На то, что люди насиловали русалок и убивали их, если от них не было никакой пользы. Или же сами русалки накладывали на себя руки.
Тэнья, высокомерная и гордая, перерезала себе горло шипом, когда один из насильников начал раздвигать её бедренные плавники.
И Тики купил ей это идиотское платье, в котором Алана выглядела больше зазывающей проституткой, чем девственной русалкой! Конечно же она его выбросила и спрятала тело в мужскую свободную одежду — разве можно было поступить по-другому?
Но Микк, видимо, этого не понял, а потому Алана чувствовала за собой вину: за своё поведение, за свои слова, за свой страх и трепет перед ним.
Оттого, наверное, и сидела сейчас здесь, на палубе, наблюдала за тем, как мужчина закручивает на ладонях ветер, и любовалась им не в силах оторвать глаз.
Она и не знала, что Тики так может, но тот был словно таким же дитем стихии, как она сама или другие сирены. Как порождение ветра, как его повелитель, он, казалось, делал с ним что вздумается, на потеху корабельной команде исполняя роль шута и нисколько этим не тяготясь.
И когда Алана увидела это, сегодня утром выйдя на палубу, то наконец поняла, почему же они отплыли от ее бухты так быстро. И — почему ветер у них всегда попутный.