Жемчужница
Шрифт:
Впрочем, не сказать, что он был так уж далек от истины.
— Так это ты вытащил мою дочь из бухты, — вдруг тихим угрожающим тоном произнес царь, теперь уже ни на секунду не отрывая от Микка откровенно взбешенного взгляда.
Взгляда, который бесшабашного Тики, кажется, совершенно никак не пугал и не трогал. Брат держал себя прямо и смотрел царю прямо в лицо. И когда Мариан задал свой вопрос, он только передернул плечами, как будто этот разговор был ему нисколько не интересен и даже скучен.
— Ну я, — согласился он коротко. — И что с того?
Мариан
А уж в одном Мана был уверен абсолютно точно — царю определенно было известно, кого именно Алана бросилась спасать от карающей длани Сциллы на корабле.
— Значит, это ты… — наконец зарокотал он грозно, с неторопливостью воина, уверенного в своей победе, поднимаясь на ноги. — Ты ее…
Мана примерз к своему стулу, боясь того, что за этим последует, и торопливо обернулся к крепко сжавшему руку в кулак Неа, явно не желающему просто так наблюдать за всем происходящим.
В тронном зале как будто стало не хватать воздуха.
Мана в исступлении от собственного бессилия крепче прижался к близнецу, и тот… тот вдруг обнял его, поглаживая по плечу.
— Он врет, — внезапно закатила глаза Алана, заставляя Неа — разжать кулак, Тики — прекратить испепелять взглядом стоящего за стулом царя тритона, а самого Мариана — тяжело рухнуть на свое место как лишенное какой-либо поддержки чучело. — Я его использовала, чтобы сбежать, ясно? Посмотри на него, отец. Он же белодухий. Это был мой первый шанс на побег за все эти сотни лет.
Мужчина подозрительно нахмурился, словно не веря ей, и со вздохом покачал головой, что-то бормоча себе под нос. Алана смотрела на него из-под полуопущенных ресниц, вновь похожая на древнее божество, вновь напоминая, что в этой зале два существа, которым больше четырехсот лет.
И вдруг рядом с Маной раздался приглушённый смех.
Смеялся Неа — жмурился и прятал лицо на плече у брата, словно бы не хотел рушить своим невоспитанным хрюканьем всю атмосферу, но все за столом уже успели перевести на него кто удивлённые, кто сердитые взгляды.
Мана почувствовал, что готов провалиться сквозь землю.
— Простите, — хохотнул Неа, отстраняясь от брата, и вновь со смешком надул щёки, будто бы изо всех сил сдерживая смех. — На самом деле, мы её втроём вытащили из той унылой бухты ради нашего отца, — с широкой улыбкой доложил он, смотря прямо в глаз Мариану, который сжал губы в тонкую полоску.
— И вы всё ещё живы, — глубокомысленно протянул мужчина в ответ и перевёл взгляд на испуганно дёрнувшуюся к Мане Алане. Словно её отец мог им что-то сделать. Словно она хотела защитить их. — Это правда? — он мотнул головой, вновь глубоко вздохнув, и напряжённо скривил рот. — Что, правда? — медленно и вдумчиво спросил Мариан, приподняв бровь.
Девушка, потерявшая лишь за мгновение всё своё спокойствие, неловко облизнулась, словно мучительно думая над тем, что сказать, — и выдохнула:
— Я ждала тех, с кем смогу сбежать.
— То есть они?.. — продолжил мужчина.
—
— Что, все? — голос царя как-то странно взлетел, как будто он уже почти готов был принять свое поражение, и Алана согласно кивнула.
— Весь клан, — произнесла она. — Мне правда жаль, что ты этого не видишь.
Мариан обвел еще одним длинным взглядом сидящих за столом людей — и вдруг потер лоб ладонью. И это был жест настолько уставшего от жизни человека, что на какой-то момент Мане стало его даже немного жаль.
— Сначала… я хотел, чтобы ты ушла со мной в обмен на то, что они останутся живы, — внезапно признался мужчина, — но теперь… Мне надо над этим подумать. Ты останешься здесь, — пообещал он, — пока я не решу, что со всем этим делать дальше. Может… может, ты и права, и я… — на этом царь сам оборвал себя и поднялся на ноги. — Линк останется здесь, чтобы присматривать за тобой.
Смягчившееся было, лицо Аланы снова ожесточилось и посуровело. На лице Тики тоже заметно заиграли желваки.
Мана поймал себя на усмешке — уж слишком единодушно восприняли все в штыки эти двое, — но поспешно себя одернул.
— То есть ты уплывешь? — однако никак не высказав своего недовольства, поинтересовалась девушка. — Так?
Мариан скривил губы.
— Нет. Я же сказал — я буду думать, что делать дальше, — терпеливо повторил он. — В связи с этим мне бы хотелось знать, где я могу остановиться.
Алана в ответ на это всё же скривилась, сжав кулаки, и глубоко вдохнула, прикрыв глаза, чтобы, видимо, успокоиться. Неужели присутствие родного отца так было ей неприятно?
Хотя, подумал Мана, если бы и Адам однажды запер его где-нибудь без права выйти, да ещё бы и не навещал его почти, он бы тоже озлобился. А Алана же была ещё и в горе после убийства братьев и сестёр, она была эмоционально нестабильна, она нуждалась в поддержке, и единственным, кто способен был ей всё это дать, был именно Мариан.
Который, однако, ничего не сделал.
Мана прикусил изнутри щёку, чувствуя, как тело всё ещё напряжено, хотя, казалось бы, бояться уже нечего: потому что морской царь дал своё согласие и всё точно будет хорошо, — но ему всё равно думалось, что что-то в любой момент может пойти не так.
— Конечно, — улыбнулся Адам, обращаясь к Мариану, — мы сочтём за честь, если Вы остановитесь в левом кр… — его перебил резкий скрип ножек стула о пол, ударивший по ушам так, что Мана еле сдержался от того, чтобы поднять плечи.
Алана, сердито-спокойная, напряжённо-благостная, встала из-за стола и молча направилась к выходу, а тритон всё также и продолжил глядеть на Адама, словно бы ему было совершенно плевать на то, что его дочь делает. Как она выказывает своё неуважение и презрение к нему.
Мана сглотнул, не понимая, чего в нём больше: горечи или жалости.
Только лишь около двери Алана остановилась и, всё же чуть обернувшись, обронила:
— Можешь подумать в самом правом погребе. Твоё любимое вино за четыреста лет так никто и не вылакал, — и вышла в коридор.