Жена алхимика. Тайна русского Нострадамуса
Шрифт:
Семён не стал спорить, ушёл в пустую комнату, в которой стоял большой кожаный диван. Сел и принялся размышлять: «Повсюду охрана. Не удивлюсь, если у них есть приказ стрелять на поражение, если я сделаю какую-нибудь глупость. Похоже, я даже уйти или уехать отсюда не смогу. Я теперь опасен. Телефона у меня тоже нет. Что за дурацкий обычай – оставлять средства связи за пределами дома? Ну да, конспирация. А если бы был телефон? Не удивлюсь, если связь тут глушат. А попытайся я кому позвонить раньше, да сообщить о том, что тут творится… Так этот же от меня ни на шаг не отходил. Не исключено, что он бы меня тут же прикончил. Носит ведь в кармане пистолет свой, заряженный
Семён откинулся на диванную подушку: «Итак, меня разве что в подвале не заперли. Понятно, что я здесь пленник, не хуже девочки. Это значит, у меня есть не так много вариантов. Первый – участвовать в их шабаше. Тогда они меня не тронут, но девочку мы замучаем и убьём. Я лучше сам умру, но этого делать не буду. Теперь мне совершенно ясно: я с этим жить не смогу. Я её еще не видел, даже имени её не вспомню. А знал ли я его вообще? И это не помню. Уже сейчас я понимаю, что не могу. А когда увижу? Несчастный, испуганный ребенок в клетке с острыми шипами, внизу старые кости, вокруг – куча сумасшедших с раскалёнными прутьями. Нет, этому не бывать. А потом… Даже думать не могу об этом. Только через мой труп». Семён встал с дивана, подошёл к окну. «О, теперь и у окон стоят», – подумал он, увидев человека с автоматом, который стоял снаружи.
«Так, первый вариант меня не устраивает. Теперь второй. Можно убить или покалечить Вениамина Петровича и Дмитрия Михайловича. Тогда ритуал не состоится, девочку я спасу. Сам, наверное, сяду. Ну и пусть. Хотя, этот вариант на грани фантастики. Сразу двоих я не одолею. К тому же, вокруг охрана, которой уже сообщили, что я могу быть опасен. Не удивлюсь, если Вениамин Петрович, не особо надеясь на себя, уже приставил к себе телохранителя, который с него глаз не спустит. А Дмитрий Михайлович, пожалуй, и без охранника со мной справится. А если прутом этим раскалённым их? Одного я, может, и заколю, а второй… Да и, при таких делах, и там будут эти с автоматами. Эх, был бы у меня пистолет, что ли… Или взрывчатка. В итоге, этот сценарий тоже отпадает», – продолжал размышлять Семён.
«А вот еще идея. Третья, так сказать. Боюсь, что к этому всё и сведётся. Буду с ними до последнего соглашаться. А когда придёт время, когда всё подготовят и мы будем с острыми прутьями перед клеткой стоять, я вызовусь нанести первый укол. Анатомию я, слава Богу, знаю. Но вместо лёгкой раны, после которой она должна прожить еще шесть часов, я нанесу ей один точный удар в сердце. Хотя бы страдать не будет. Короткая агония, потом потеряет сознание. И тут же одного из этих чертей заколю. По всей видимости, меня тоже убьют, но лучше так, чем становиться соучастником этого варварства».
В комнату вошёл охранник, встал у двери и уставился на Семёна.
– Что вам? – спросил его Семён.
– Приказано обеспечить вашу безопасность. – ответил охранник.
«Ну всё, теперь я и шагу не ступлю без соглядатая. И, кстати, есть еще и четвёртая возможность. Случится чудо, и она не пострадает. А, может, и я в живых останусь. Поговорить, что ли, с охранниками? Да только и это бесполезно. У каждого из них присяга, да и семья, наверняка. Выполняют приказ. Не выполнят – есть что терять. Бесполезно», – подумал Семён.
В комнату вошёл Вениамин Петрович. За ним по пятам следовали два автоматчика. «О, всё как я и предполагал», – подумал Семён.
– Пойдём, посмотришь на место, где скоро мы достигнем цели. – сказал Вениамин Петрович.
«Он издевается, что ли? Или провоцирует меня, чтобы я уже сорвался, да меня пристрелили?», – подумал Семён, но встал с дивана и пошёл к Вениамину Петровичу. Не успел он приблизиться, как между ними появился один из охранников: «Ближе не надо».
– Ладно, пойдёмте. – сказал Семён Вениамину Петровичу. Ему любопытно было посмотреть на девочку, он надеялся, что в подвале ему может прийти какая-нибудь свежая мысль.
Семён, Вениамин Петрович и три охранника спустились в подвал. Его освещали несколько керосиновых ламп. Он оказался довольно большим, в нём витал лёгкий запах нежилого помещения. В центре с потолка свисала цепь. Чуть в стороне стоял приземистый деревянный стол. На нём Семён разглядел бумажный пакет с древесным углём, прямоугольную жаровню из нержавеющей стали и несколько кованых металлических штырей с деревянными ручками. Их концы, только что заточенные, блестели в неярком свете ламп.
Вдоль одной из стен были входы в три клетушки, размер каждой из которых не превышал полутора метров в ширину и длину. От основного помещения их отделяли прочные металлические двери, вделанные в мощную каменную кладку стены. Снизу – лист металла, сверху – решётка. На двери одной из камер висел тяжёлый замок. Из-за приоткрытой двери другой виднелись какие-то ящики. Третья была пуста. Семён подошёл к запертой каморке, посмотрел сквозь решётку. На деревянном топчане, у противоположной стены, сидела девочка, обхватив колени руками и опустив голову. На полу он разглядел целлофановый пакет из супермаркета и ржавое ведро.
– Вот, только клетки не хватает, да Дмитрия Михайловича. Но он, к моему великому сожалению, он нас покинул. – сказал Вениамин Петрович.
– Что случилось? – спросил Семён, а сам лихорадочно соображал о том, что делать с новыми сведениями.
– Нашли его в собственной квартире. Поскользнулся в ванной. Что я тебе говорил? Вот так бывает с теми, кто выбирает не ту дорогу. Всего двое нас осталось. – с улыбкой сказал Вениамин Петрович.
«Значит нету одного, ну а с этим я справлюсь. Так, хватаю со стола штырь и этого нелюдя заколю. Меня либо убьют, либо нет, но девочку спасу. Она ведь совсем ребёнок. Охрана, думаю, её не тронет. Они же, надеюсь, не такие звери. Надо же было мне тогда влезть со своими толкованиями…», – промелькнуло в голове Семёна и он, как бы невзначай, сделал шаг к центру комнаты.
Вениамин Петрович только этого и ждал. «Взять его», – скомандовал он. Семён бросился к столу, но охранник профессионально сбил его с ног, вывернул руки и защёлкнул наручники.
На девочку никто внимания не обращал. Но она могла их слышать. Когда она услышала, что их осталось всего двое, девочка подняла голову, посмотрела на дверь, спустила ноги с топчана и потянулась.
– Ты, наверное, думал меня, старого, прикончить и героем сделаться? – сказал Вениамин Петрович.
Семён молчал.
– А вот не вышло. Ты себя уже столько раз выдал, что я со счёту сбился. Но не волнуйся, наручники не помешают исполнить волю нашего первого председателя. Тебе помогут нанести положенное число ударов. – продолжил он.
Семён закрыл глаза. «Ну, теперь всё. Надо было его в машине задушить или в музее… Знал бы я раньше, что Дмитрия Михайловича уже нет, так бы и сделал», – подумал он.
– Ребята не то, чтобы в курсе всех наших дел. Они умеют слушать, но не слышать. Мы им платим столько, что они сделают всё, что угодно. И тебе помогут. И закопают тебя, если нужно. Переночуешь здесь, в свободной камере, а завтра, когда доставят клетку, мы и приступим. Познакомишься, как раз, со своей протеже. – сказал Вениамин Петрович.