Жена чудовища
Шрифт:
— Меня зовут Тьяна Рори, я дочь барона Эвкара Рори, из Скарата, милорд.
— Тьяна Рори? — удивленно повторил он. — Здесь ждали Дивону Рори, насколько я помню.
— Дивона — моя сестра. Старшая сестра. Она не смогла приехать, поэтому я ее заменила.
— Гм… — лорд Айд внимательно смотрел на нее. — Я не только не отказывался от свидания с вами, я даже не знал о вашем приезде. Теперь понятно, почему. Тьяна — это прекрасное имя, эссина, но, боюсь, оно никому здесь не нравится. Тьяной звали мою покойную мать, которая, как считается, принесла одни несчастья роду Айдов.
Да, действительно, это что-то объясняло.
— Я поняла, милорд, — она совсем растерялась и не решалась поднять на него взгляд. — Простите, мы не знали этого.
— А как вы сюда попали, эссина Тьяна? Не через забор же перелезли? И зачем?
— Нет, конечно, я не лезла через забор. Калитка оказалась открыта. Я просто хотела спуститься к морю, чтобы посмотреть на него вблизи.
Внезапно Тьяна разозлилась на собственную робость. С какой стати?.. Она не виновата, что носит именно это имя, а никакое другое. В том, чтобы заменить сестру при брачном предложении, нет ничего особенного. Она не годится в жены этому… лорду Айду? Ну и замечательно. Он тоже не мужчина ее мечты, и это мягко сказано! Тетя сказала правильно — все к лучшему! И даже их горничная не сомневается в этом!
Он держится спокойно и просто, и с ним приятно разговаривать. И он тоже ни в чем не виноват, если на то пошло. И он, действительно, не кусается.
И она посмотрела прямо ему в… лицо. Это не было мордой зверя, даже подумать так ей показалось нелепым, потому что человеческие глаза смотрели на нее с пониманием и легкой усмешкой. И она не содрогнулась, и не захотела сразу отвернуться. Скорее, стояла и разглядывала его, стараясь запомнить облик — потом можно будет нарисовать. Даже пожалела, что прямо сейчас под рукой нет бумаги и рисовального угля.
Волосы на его голове были густые и длинные, до середины спины, и немного вились, хотя от остальной шерсти они отличались разве что длинной. Узкий, почти человеческий нос, тонкая темная, почти черная кайма губ, немного раскосые глаза, и почти человеческая посадка головы. Шея была довольно толстой, и плечи — широкими, слишком развернутыми, слишком человеческими. Фигура же в целом — мощной, широкой, угловатой какой-то, босые ступни ног — просто огромными, с немного загнутыми темными когтями. Он на ее глазах ловко спрыгнул с высокой скалы. Он очень странно выглядел и для человека, и для зверя, этот лорд Айд. Как будто кто-то с помощью злого колдовства перемешал, сплавил вместе в одном котле черты разных зверей, и добавил к ним человеческие…
Впрочем, почему «как будто»? Скорее всего, так оно и есть.
И вот что еще: с некоторым замешательством Тьяна поняла, что вовсе не считает этого лорда-зверя ни кошмарным, ни уродливым, ни просто неприятным. Он был даже в чем-то привлекательным — но по не по-человечески.
Не как мужчина, за которого нужно выйти замуж.
Но ведь от нее этого уже и не требуется, правда ведь?
Их взгляды встретились, и Тьяна вдруг увидела в глазах Чудовища удивление.
Да-да, он был удивлен.
— Вы больше не хотите подойти к воде? — спросил он и посторонился, давая дорогу, — пойдемте. Заодно можем поговорить. Я ведь должен вам свидание и беседу? Вам нечего меня опасаться, эссина Рори.
Это все было вопиющим нарушением приличий. Им нельзя встречаться наедине, их должны были официально представить друг другу…
Только теперь-то к чему об этом беспокоиться?
Она кивнула и пошла мимо Чудовища в сторону моря.
У самой воды скал не было, была полоса мелкой разноцветной гальки и песка шириной в несколько шагов. А море… оно раскинулось перед Тьяной, тихое, спокойное, блистающее легкой рябью, прозрачное у самых ее ног и дивное в своем смешении синевы и зелени — дальше, до самого горизонта. Оно было таким разным — где-то освещенное солнцем, где-то в тени от туч, скопившихся теперь в одном месте, справа у дальнего края неба, как сор, который горничная смела веником.
От моря, даже такого послушного и ласкового, шаловливым котенком норовившего достать туфельку Тьяны, все равно веяло невероятной мощью, как будто кто-то большой, опасный, сильный прилег отдохнуть тут и пообещал вести себя хорошо.
У них в Рори в одном из залов нижнего этажа висел старый гобелен, на котором был выткан корабль, гибнущий во время бури. Тьяне гобелен нравился, хотя его краски своей яркостью не походили на ту действительность, что открылась ее взору.
Морю-котенку, видно, надоело попусту дразнить Тьяну, и очередной волной оно достало ее, плеснуло на подол и на туфельку.
— Идите сюда, эссина, — позвал ее лорд Айд.
Он уже принес откуда-то темный шерстяной плащ и постелил его на плоский камень.
— Вот, присядьте. Вам еще придется утомиться, когда будете возвращаться. Прошу вас.
Она села на плащ, стараясь спрятать мокрый подол. Похоже, туфля тоже промокла изнутри…
— Вы не против, если я сяду позади вас, и мы поговорим?
— А почему позади, милорд? — простодушно удивилась она, — разве нам будет удобно разговаривать, если вы будете за моей спиной?
— Гм… то есть, я не смущаю вас своим видом? И не пугаю?
— О… нет, милорд, — она спокойно посмотрела ему в лицо, давая понять, что пугаться тут нечего.
И это было действительно так, в конце концов.
— Хорошо, эссина, — он сел перед ней в паре шагов, прямо на гальку, непринужденно обхватив рукой колено.
Его ноги были почти по-человечески длинны. А в целом это был большой, расслабленный, сильный зверь, и при этом готовый, кажется в любой момент прыгнуть. Зверь с очень выразительными человеческими глазами… это единственное, что немного смущало.
Точнее, это дарило ощущение, что перед Тьяной сидел человек в маске и карнавальном костюме.
А цвет глаз лорда Айда был смесью синевы и зелени. Как цвет моря там, где на воду падают солнечные лучи.
— Позвольте спросить, эссина. Почему не приехала ваша эссина Дивона Рори?
— У нее был жених, милорд, хотя помолвку и не заключали. Они поженились без согласия родителей, — опустив голову и осторожно подбирая слова, объяснила она.
И увидела, как он быстро улыбнулся, показав клыки гораздо длиннее остальных зубов. И невольно вздрогнула. Он заметил и слегка нахмурился, сжал губы. Потом сказал: