Жена чудовища
Шрифт:
— Надеюсь, вы иногда станете вспоминать меня, — сказал он.
— Да, и только хорошим, — пообещала она, — видите, моя меркантильность весьма полезное качество.
— Да, миледи, — он с шутливой учтивостью поцеловал ей руку.
Вообще говоря, колдуны не целуют руки леди. Как-то не принято. Поэтому он тут же, явно не желая упускать подходящий момент, поцеловал ее по-настоящему, и… все, собственно. Он ушел, бросив напоследок сожалеющий взгляд.
Потому что утро — это значит, ночь закончилась.
Они разговаривали о пустяках всю дорогу до Ниверсолла, леди Фан и Кора сидели рядом, Хойр — напротив. Рядом с леди Фан ехал большой бубен Айноры в двойном полотняном чехле — пришлось заказать чехол портным заодно с платьями Тьяны. Перед тем, как прятать бубен в чехол, леди Фан не удержалась, хлопнула ладонью по звонкой коже, и звук гулко отозвался где-то в углах комнаты… и в душе тоже.
На душе стало тревожно.
Но ведь Айнора обещала, что все будет хорошо.
В Ниверсолле они сразу повернули к Ратуше, резиденция городского колдуна располагалась там же.
— Вашу подопечную должны уже привести, до школы от города часа два в карете, — сказал Хойр, — я рассчитываю на ваше влияние, миледи. Убедите ее не упрямиться, для ее же блага, — он протянул руку, помогая выйти леди Фан, потом взял из кареты сундучок с «приданым» девочки.
Она кивнула, спросила:
— Надеюсь, я смогу сводить ее какой-нибудь магазин или ателье за платьем? Чтобы уж точно купить подходящее.
— У небезызвестной вам эссины Витолы можно купить и готовое. Ее ателье близко, за углом. Она последнее время, говорят, заметно снизила цены. Если не боитесь.
— А я должна бояться?
— Герцог распорядился больше не покупать у нее. Однако с тех пор герцогиня заказала себе платье и охотничий костюм именно у эссины Витолы, и я не считаю нужным как-то препятствовать, поссорившись заодно с герцогиней. С одной стороны, цветы от портнихи содержали неприятный сюрприз, и мы не нашли там ничьих посторонних следов, с другой — вы понимаете…
— Слишком глупо с ее стороны дарить розы с подвохом, потому что шанс провала был слишком велик?
— Именно, миледи.
Они уже шли по коридору ратуши.
— И что же, по-вашему, означает отсутствие следов? — уточнила она
— То, что кто-то умеет их прятать, миледи, — Хойр распахнул перед ней дверь.
Девочка была там. Леди Фан подумала, что не узнала бы ее, встретив случайно на улице. Теперь маленькая гадалка была одета в полотняное зеленое платье с серым передником, из туго заплетенной у косы все равно выбивались непослушные прядки С ней в комнате была монахиня — женщина средних лет, вида строгого и унылого, и тоже в зеленом платье и в большом сером платке. При виде вошедших обе они встали, девочка — с самым независимым видом, глядя в сторону. Монахиня прошипела что-то, и девочка поклонилась, все так же не глядя на вошедших.
Как видно, эта школа для колдуний, как и большинство девичьих школ, располагалась при монастыре.
Леди Фан, которая тоже провела несколько лет в такой школе, недолюбливала монахинь, по крайней мере, большинство из них. Лишь немногие, ей казалось, обладали золотом души и истинным призванием к такому служению, большинство же выбрали этот путь по воле обстоятельств и в монастырском заточении все больше превращались в недалеких злобных фурий. К тому же, с юности оторванные от мирской жизни, они крайне мало в ней понимали, и вряд ли могли чему-то научить девочек, которые вовсе не готовились в монахини.
— Эсс мастер, — монахиня отдельно низко поклонилась Хойру, глядя на него с обожанием, тот приветливо ей кивнул.
— Сестра, леди Фан, родственница нашего герцога, желает покровительствовать Эль. Она привезла ей подарки. Думаю, нужно дать им возможность поговорить наедине, а потом они могут пройтись по магазинам и кое-что купить.
— Эсса директриса запретила мне оставлять ее без надзора, эсс мастер, — возмутилась монахиня, — эта лентяйка заслужила наказания, а не удовольствия! Уж простите, миледи, эта бестия недостойна вашего покровительства!
— Сестра, леди не спрашивала у вас совета на этот счет, — резонно заметил Хойр.
— Мне не нужны от вас никакие удовольствия! — закричала девочка, — я к вам не просилась! Я все равно убегу от вас! И нет у меня никакой силы!
— Замолчи! — властно сказал Хойр, и Эйль умолкла почти на полуслове.
Он достал из кармана шнурок и небрежно бросил его в Эль, и шнурок сам обмотался у той вокруг запястья.
— Это страховка, — мягко сказал Хойр, — от возможных глупостей. От побега, например. Мы вас оставим, миледи, можете поговорить, или сводить ее в магазин, если не передумали. Пойдемте, сестра, — он взял монахиню под локоть и вывел из комнаты.
— Мне не нужны от вас подарки, Элла, дочь Айноры! Или это тоже обман? — закричала Эль, едва они остались одни, — и вы родственница герцога? — она всхлипнула, — я не возьму ваши подарки. Вы обманули меня. Я думала, вы поможете мне скрыть мой дар, а вы…
— Не кричи, пожалуйста, — попросила леди Фан, — как твое полное имя?
— Я не скажу. Никому и никогда.
— Тебя зовут Элла, как и меня?
— Нет. Говорю же, не скажу. Меня никогда не вернут домой! Никогда. Я буду свободной, миледи, — последнее слово она словно выплюнула.
— Дома тебе не хватало свободы? — невинно поинтересовалась леди Фан, — скажи еще, что замуж не хотелось.
— Конечно, не хотелось! И не хватало! Вам бы тоже не захотелось за того жирного борова, у которого сыновья меня старше. И бегать целый день с подносами в папашином трактире, и драить полы и котлы каждый вечер. Пусть теперь мачеха побегает, она тоже молодая! А я буду свободной! Я лучше утоплюсь…
— Поняла, — кивнула леди Фан, — следовало догадаться, еще одна беглянка от своего счастья. Айнора тоже когда-то из-под венца сбежала, она тебе рассказывала, конечно?