Жена чудовища
Шрифт:
— Попробуйте отнять их у нее.
Валантен в ответ лишь мельком улыбнулся. У него были темные губы и блестящие белые зубы. И клыки.
Да, клыки могли и напугать.
— Я бы не рискнул отнимать что-то у Овертины, — заметил он.
— И не нужно, Просто дайте Тин то же самое. В вашем замке ведь есть своя кухня? Погреба с запасами? И в деньгах вы не зависите от герцога, так ведь?
— Конечно, — Валантен потер лоб пальцами, опять слегка выпустив когти, но, похоже, даже этого не заметил, — я понял, миледи. Благодарю. Я подумаю. Почему бы и нет, в конце концов? Если заботы о хозяйстве так радуют женщин, то для меня это легкий способ ее радовать.
— Но не единственный.
— А… ну да, конечно. Не единственный. Как вы считаете, ей может понравиться жить тут постоянно?
Верхний куда комфортней. Теперь, когда привидения нет…
Это уже становилось забавно.
— Вам бы хотелось, чтобы она жила здесь? — уточнила леди Фан.
— Да, по правде говоря. Я надеялся, что так и будет со временем.
— Вы совсем не разговариваете, милорд? Это будет прямо сейчас, если вы не прогоните ее в Верхний под каким-нибудь благовидным предлогом. Она боится настаивать, вы боитесь спрашивать. Тин не умеет читать мысли. Вряд ли и вы обучены этому искусству.
Он опять некоторое время молчал, запустив пальцы в шевелюру, она ждала, вертя в руках чашечку.
Наконец он спросил:
— Вы действительно считаете, миледи, что такой женщине, как она, может по-настоящему нравиться такой, как я? Это странно. Меня это до сих пор удивляет, по крайней мере.
Она вздохнула, поставила чашечку.
— Я бы на вашем месте не ломала голову над глупыми вопросами, милорд. Можно ведь просто радоваться тому, что есть? Ну и… вот ответ, пожалуй: внешнее радует лишь тогда, когда больше нечему радоваться.
Оно же и быстрее всего перестает иметь значение. Довольно, я не в силах придумать что-то более разумное. Можно мне одной прогуляться по пляжу?..
Когда леди Фан вернулась к себе, в Верхний, она первым делом написала записку Хойру, в которой напомнила ему о важном: он обещал ей встречу в Эль, маленькой ученицей Айноры.
Ее зовут Эль. Когда леди Фан была девочкой, ее имя сокращали так же. Неужели маленькая гадалка — тоже Элла? Ей не верилось, что Хойр не выполнит обещания. Даже если всерьез обижен на нее.
А он обижен всерьез?
Кое-что из составленного Хойром списка было уже куплено и лежало в выделенном для этого сундучке: пара платьев из тонкой шерсти и одно из полотна, письменный и столовый приборы, внушительная стопка белья, полотенца и меховые сапожки. Кое-что она купит в последний момент в Ниверсолле. Как ни крути, но большая Эль чувствовала себя виноватой перед маленькой — она своевольно распорядилась ее жизнью, а имела ли право?
По крайней мере, это для девочки просто еще один шанс стать кем-то и устроить свою жизнь. От этого шанса ведь можно и отказаться, как-нибудь потом.
А еще Элла Фан хотела кое-чего для себя. Некий подарок, и ей казалось, что она имеет все шансы его получить. Пока Кора занималась укладыванием вещей — это не стоило оставлять на последний момент, — ее хозяйка достала из шкатулки синюю шелковую ленту и надела на нее ключ от двери в покои. Она редко пользовалась этим ключом по назначению, но теперь он пригодится. Подумав немного, она достала из шкатулки для рукоделия, которую Кора еще не положила в сундук, маленькие ножницы, и положила их рядом с ключом.
Конечно, это на всякий случай.
Хойр явился, когда уже темнело. Леди Фан сидела одна и читала, Кору она отпустила — той, кажется, было с кем провести этот вечер. Собранные сундуки стояли у дверей, дорожный костюм ждал, разложенный, на кушетке, осталось его надеть.
— О, эсс Хойр. Я рада вас видеть, — она отложила книгу и встала. — Думала, вы ограничитесь запиской, по правде говоря, — она улыбнулась с непривычным самой себе лукавством.
Да, непривычным. Покойный лорд Фан был прост, непритязателен, и каких бы то ни было игр просто не понимал. А Эсс Хойр — понимает?..
Что ж, к тому, что ничего не выйдет, она тоже была готова.
— Прошу прощения, — Хойр кашлянул, — я позволил себе… Мне просто хотелось попрощаться с вами наедине, миледи. Точнее, извиниться за свою горячность и, может быть, грубость, — он жестом фокусника достал из-за спины и протянул ей розу в обертке из шелковой бумаги, — она долго не завянет, миледи.
Может быть, месяц, или даже дольше. И я надеюсь, что впредь вы не не станете поступать безрассудно.
Вы прекрасны, миледи. Вы, должно быть, живой пример того, какой будет в ваши годы леди Айд, и тогда я искренне рад за лорда Валантена. Всегда к вашим услугам, миледи.
— Благодарю, эсс, — она взяла розу, понюхала, отложила.
Запах был такой нежный.
— Вы поступаете как благородный человек, эсс, — сказала она шутя, — считаете меня виноватой, и все равно извиняетесь.
— Весь мой опыт говорит о том, что это оптимально при общении с леди, — в его глазах мелькнуло веселье, — рад, что вы на меня не сердитесь за ту резкость. Конечно, в этом я виноват, и смиренно умоляю о прощении. Мне бы хотелось, что бы вы вспоминали меня чем-то хорошим.
— Даже не сомневайтесь, эсс.
— Я завтра провожу вас до Ниверсолла, — он опять кашлянул, — там вы встретитесь с малышкой Эль.
— Я хочу купить ей еще одно платье, шелковое. В вашем списке есть платье на выход.
— Как вам угодно, — он медлил, морщил лоб, как будто не мог собраться с мыслями, — итак, до встречи, миледи. Мне пора. Я не сомневаюсь, что вы еще нас навестите, вам будут рады.
— Конечно, навещу. Непременно, — она взяла с полки ключ на ленте, обошла Хойра, вставила ключ в скважину и повернула дважды — замок проворачивался с легким щелчком.