Жена дитя
Шрифт:
Нужны очень проницательные детективы, чтобы разгадать эту уловку.
Но как ни была остроумна эта хитрость, она так и осталась неосуществленной. И слава Богу!
По тому, что стало известно впоследствии, Кошуту и капитану Мейнарду следовало возблагодарить небо. Если бы им удалось обмануть английских шпионов, это было бы временное и недолговечное торжество. Через двадцать часов оба были бы во французской тюрьме; Кошута отправили бы в гораздо более опасную для него австрийскую тюрьму; а его хозяин, вероятно, долго томился бы в камере, прежде чем в его защиту снова развернули флаг его страны.
Но попытка не осуществилась; они даже не сели в кэб, ожидавший у ворот. В доме появился человек, который предотвратил ее.
Глава LXXIV
Поддельное восстание
Неожиданное изменение планов было вызвано появлением графа Роузвельдта. Чтобы понять, что произошло, потребуется небольшое объяснение.
Незадолго до этого граф, который постоянно бывал у Кошута, незаметно исчез: Кошут отправил его на разведку.
Граф долго жил в Лондоне, и именно знание лондонской жизни способствовало тому, что ему поручили это дело.
Он должен был узнать, кто послал шпионов.
Темная ночь благоприятствовала ему; зная, что шпионы тоже предпочитают темноту, он незаметно ожидал там, где они могли появиться.
Ждал он недолго. Вскоре послышались голоса. Разговаривающие были совсем близко. Их было двое.
Они подходили к тому месту, где стоял граф. Ворота сада с массивными столбами создавали нишу, в которой было темно, как в подземелье Плутона.
В эту нишу отступил граф; сжался, насколько позволяло его массивное тело.
Туман, густой и почти осязаемый, позволил ему оставаться незамеченным.
Двое подошли; удача сопутствовала графу: они остановились у ворот.
Разговаривали они достаточно громко, чтобы Роузвельдт смог услышать.
Он не знал, кто они, но по разговору скоро догадался. Это были шпионы, занимающие дом против Кошута, именно те, на поиски которых он и послан. Темнота ночи не позволила ему разглядеть их лица. Он различал только две фигуры, едва видные за густым пологом тумана.
Но это не имело значения. Он никогда раньше не видел шпионов и не был знаком с их внешностью. Достаточно слышать их разговор.
И он услышал достаточно для своих целей – достаточно, чтобы незаметно дождаться их ухода; а потом взволнованно вернуться в кружок, который он недавно покинул.
Он ворвался в комнату со словами, вызвавшими изумление – почти ужас!
– Вы не должны ехать, губернатор! – были первые слова, сорвавшиеся с его губ.
– Почему? – удивленно спросил Кошут. Все были удивлены не меньше его.
– Mein Gott (Мой Бог! Нем. – Прим. перев.)! – ответил австриец. – Расставшись с вами, я услышал странный рассказ.
– Что за рассказ?
– Рассказ о восстании в Милане. Есть ли на земле настолько бесчестный человек, чтобы в это поверить?
– Объяснитесь, граф!
Это была просьба всех присутствующих.
– Терпение, джентльмены! Вам оно понадобится, когда вы меня выслушаете.
– Продолжайте!
– Как мы и ожидали, я нашел этих шпионов. Их было двое, и они разговаривали на улице. Я спрятался в тени ворот; и прямо передо мной остановились эти негодяи. Они меня не видели, а я их видел и, что еще лучше, слышал. И как вы думаете, что я услышал? Вы мне не поверите!
– Расскажите, и посмотрим!
– Восстание в Милане – подделка, ловушка, чтобы заманить туда благородного губернатора и всех нас остальных в руки Австрии. Именно с этой целью все и организовано – так сказал один из шпионов второму и сообщил источник своей информации.
– И каков этот источник?
– Его наниматель лорд…
Кошут вздрогнул. Его товарищи тоже: сведения, какими бы необычными они ни были, не показались им невероятными.
– Да! – продолжал Роузвельдт. – Не может быть никакого сомнения в том, что я вам рассказываю. Шпион называл факты и подробности, которые должен был получить из надежного источника; я и раньше подозревал что-то в этом роде. Я знаю силу этих богемских частей. К тому же там тирольские стрелки, подлинные телохранители тирана. Что бы ни думал Джузеппе Мадзини, у нас нет ни единого шанса. Это ловушка, и мы не должны в нее попасть. Вы ведь не поедете, губернатор?
Кошут осмотрел собравшихся, взгляд его остановился на Мейнарде.
– Со мной не советуйтесь, – сказал писатель-солдат. – Я по-прежнему готов ехать.
– А вы уверены, что все правильно расслышали? – спросил экс-губернатор, обращаясь к Роузвельдту.
– Уверен, ваше превосходительство. Слышал совершенно ясно. Эти слова все еще звучат у меня в ушах, жгут их.
– Что скажете, джентльмены? – спросил Кошут, всматриваясь в лица окружающих. – Поверим ли мы в такой подлый план?
Прежде чем ему ответили, раздался дверной звонок.
Открыли дверь, и впустили человека, который прошел в комнату, где собрались революционеры.
Все узнали полковника Ихаша, друга и адъютанта Кошута.
Ни слова не говоря, он передал экс-губернатору листок бумаги.
Это была зашифрованная записка; ключ к шифру знал только Кошут.
Печальным тоном дрожащим голосом перевел он текст таким же опечаленным, как он сам, слушателям.
«Восстание оказалось фальшивым.За ним стоит предательство. Сегодня утром венгерские части разоружены. Десятки бедняг расстреляны. Мадзини, я и остальные, вероятно, разделим их участь, если только не случится какое-нибудь чудо. Мы окружены со всех сторон и не можем спастись. Нам остается только надеяться на Бога Свободы.
Турр»
Кошут пошатнулся и сел. Казалось, он готов упасть на пол.
– Я тоже обращаюсь к Богу Свободы! – воскликнул он, немного придя в себя и снова вставая. – Неужели он допустит, чтобы такие люди были принесены в жертву на алтаре деспотизма? Мадзини! И благородный Турр, самый храбрый, лучший из моих офицеров!
Ни один человек, знавший генерала Турра, не усомнился бы в справедливости этой похвалы. И все его действия подкрепляли эту похвалу.
Сообщение Роузвельдта предваряло ужасную катастрофу. Шифрованная телеграмма ее подтверждала.